пятница, 20 августа 2021 г.

Детство гения - почва и судьба

Залпом прочел книгу израильской писательницы и литературоведа Рахели Лихт «О детство! Ковш душевной глуби!» Это захватывающее повествование о детстве Бориса Пастернака. Даже для знатоков его творчества биография поэта начинается с первых стихотворений. Но известный исследователь творчества Пастернака дерзнула ответить на сложнейший вопрос: что предшествовало этим стихотворениям, какие «почва и судьба» сделали московского гимназиста одним из гениев русской поэзии?

 


Рахель Лихт сочла нужным поместить под названием своего труда подзаголовок: «Первая часть книги «Черновик биографии Бориса Пастернака». Эта «расплывчатая» формулировка очень точно передает авторскую установку. О Пастернаке вроде бы немало известно, но гораздо больше неизвестно! Он сам не был склонен делиться подробностями своей жизни. А трагический финал его творческой биографии, травля, которой подверг Нобелевского лауреата Хрущев, долго не позволяли советским литературоведам изучать наследие Пастернака и публиковать свои работы. Да и послереволюционная эмиграция большей части семьи Пастернака считалась до развала СССР пятном на репутации! Конечно, при советском государственном антисемитизме «мешали» исследователям обстоятельства детства и юности поэта: его родители усвоили лучшие достижения русской культуры, но гордились своим еврейским происхождением и не пытались от него отречься.   

Так что, именно в постсоветскую эпоху и именно в еврейской стране сложились оптимальные условия для создания научной биографии Бориса Пастернака. Рахель Лихт начала свой труд задолго до репатриации в Израиль. Она сотрудничала с наследниками поэта, благодаря чему получила доступ к его семейному архиву, изучила места, связанные с разными периодами его жизни, в том числе - детством, опубликовала немало работ о Пастернаке. После всего этого она с удивительной скромностью определяет свою задачу: создать «черновик биографии» великого поэта.

 

Жанр книги «О детство! Ковш душевной глуби!» трудно определить: в ней соединяются глубокие психологические характеристики, картины эпохи, изысканный литературоведческий анализ. На мой взгляд, Рахель Лихт продолжает традиции, заложенные биографическими романами Юрия Тынянова: тот же метод «погружения в образ», обеспеченного доскональным знанием творчества поэта и окружавшей его среды.


Я не знаю, собирается ли Рахель Лихт в будущем анализировать отношение зрелого Пастернака к еврейству и спорить с оппонентами типа Дмитрия Быкова. В первой части «черновика биографии» она без полемического запала, ненавязчиво показывает, что Пастернак, родители которого были одесситами, рос в еврейской среде. Он не мог забыть о своем еврействе уже потому, что не с первой попытки был принят в московскую гимназию из-за процентной нормы, потому что его отец, блестящий живописец (он стал первым российским художником, картину которого приобрел престижный Люксембургский музей в Париже), не мог вступить в Товарищество передвижных выставок - передвижники очень неохотно принимали его работы и «передвигали» их не дальше Петербурга и Москвы. Гораздо позже Борис Пастернак не мог простить администрации Третьяковки того, что во время приближения гитлеровских войск к Москве она не вывезла из столицы, практически выбросив, записные книжки Леонида Пастернака с его изумительными рисунками. Естественно, он понимал, что советские чиновники от искусства редко упоминают его отца в истории русской живописи и из-за эмиграции, и из-за национальности.

Многие еврейские авторы неприязненно относятся к высказываниям Пастернака о еврействе и христианстве. Но, прочитав книгу Рахели Лихт, осознаешь, что эти высказывания принадлежат не злобному выкресту, а страдающему еврею, который никогда не отказывался от своих корней и именно поэтому так остро воспринимал драму евреев в мировой культуре!   

С поразительной проницательностью и убедительностью Рахель Лихт показывает, как в стихах Пастернака претворились его увлечения живописью и музыкой, как его картину мира формировали и Черное море, и природа средней полосы России, и московский быт. В книге о детстве поэта эти утверждения подкрепляются поэтическими цитатами. Наверняка в продолжении литературоведческого исследования творчества Пастернака это взаимовлияние искусств будет прослежено на уровне поэтики.

Книга Рахели Лихт - замечательный подарок для тех, кто «знает сладострастье высоких мыслей и стихов». Она написана с легкостью, скрывающей тонкость и изящество литературоведческого анализа. Она не только открывает культурному русскоязычному читателю детские годы великого поэта, но и впервые показывает масштаб дарований его родителей: современники считали Леонида Пастернака выдающимся художником, а Розалию Кауфман - гениальной пианисткой, не реализовавшей своих огромных  возможностей из-за болезни, но советские историки и искусствоведы по уже указанным причинам предпочитали не вспоминать о них. Книга иллюстрирована
рисунками Леонида Пастернака и уникальными фотографиями.

Завидую тем, кто впервые прочитает эту книгу, хотя приобрести ее непросто! Попробуйте заказать.


 

среда, 4 августа 2021 г.

Неизвестные герои забытых эпох

Иерусалимское издательство «Достояние» продолжает начатую в 2013 году серию «Время вспоминать». Вышел в свет седьмой альманах. Как обычно, он содержит бесценные свидетельства о жизни нашей бывшей страны и о прошлом народа, название которого в той стране старались не упоминать...


 

 

Мы жили в стране с непредсказуемым прошлым. Нынче это определение наполняется новым смыслом, вернее бессмыслицей. В оставленной нами стране опять перекраивают историю и даже ввели уголовную ответственность за ее «фальсификацию»! Именно Израиль стал территорией не контролируемого мемуарного творчества. Например, воспоминания Евгения Этингофа «Из записок о войне» наверняка забраковали бы российские издательства: ведь, рассказывая об освобождении Украины, он отмечает радушное (не враждебное!) отношение местного населения к Красной Армии. Точно так же сегодня не вызывают восторгов у российских издателей воспоминания о сталинских лагерях, о беспределе КГБ.

Наш народ был неотъемлемой частью той страны и ее культуры. Поэтому среди авторов сборников «Время вспоминать» - не только евреи, но все, кто способен поделиться интересными и важными воспоминаниями.

Неважных воспоминаний не бывает. Хороший  поэт сказал: «Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы - как истории планет...» В серии «Время вспоминать» солидные мемуаристы освещают крупные исторические события. Скромные, безвестные авторы иногда осиливают написание всего нескольких страниц, но им нередко удается высветить в прошлом забытые эпизоды, в которых отражались целые эпохи. Инициатива «Достояния» ценна тем, что привлекла не только множество авторов - с издательством сотрудничало всё больше читателей, находивших и предлагавших интереснейшие материалы.

Не скрою, меня как филолога очень впечатлил очерк «В «Новом мире» Бориса Закса, московского журналиста и критика. Он был ответственным секретарем «Нового мира» в 1958-1966 годах, когда его возглавлял Твардовский и когда на каждый новый номер журнала жадно набрасывалась советская интеллигенция! Закс достаточно сдержанно повествует об истинной атмосфере «оттепели», о цензуре, о партийных погромах в искусстве - но краткие свидетельства очевидца такого уровня гораздо весомей пространных сочинений и фантазий, написанных с чужого голоса. Закс рассказывает об Овечкине, Тарасенкове, Лакшине, которых сегодня помнят только историки литературы. Конечно, в 1960-е годы все говорили о мужестве Солженицына, о «ренессансе» Симонова, о мемуарах Эренбурга -  Закс вспоминает об отношении к ним Твардовского, которое во многом не совпадает с общепринятыми версиями...    
 

Автор эссе «Семейные тайны» Елизавета Кирпичникова (1947-2020), была генетиком, выросла в семье, которую в 1970-е годы вынудили эмигрировать из СССР. Она пишет о наиболее благополучном члене семьи. Но его преуспевание было внешним, а на самом деле, как признает Кирпичникова, «история нашей семьи полна тайн и трагедий в духе Шекспира».

Дед Елизаветы - Лев Семенович Берг (1876-1950), выдающийся русский ученый, физико-географ и биолог. Родившийся в Бессарабии талантливый юноша был обречен на прозябание в черте оседлости. Лев Берг решил креститься - это помогло ему получить высшее образование, заняться наукой. Но в антисемитской стране он не мог обрести полноценный статус. Его университетской карьере активно мешал «коллега», брат знаменитого писателя  Константин Мережковский, юдофоб, черносотенец. Бергу не помогали никакие унижения. Он развелся с женой и забрал их общих детей на том основании, что она - еврейка, а он - христианин, но это не принесло ему счастья...       

 

При советской власти Лев Берг только к концу жизни получил звание академика, хотя был огромной величиной во многих науках, его междисциплинарные исследования опередили время. Его именем названы географические пункты, оно вошло в латинские названия более полусотни животных и растений! Но ученый такого уровня задыхался среди примитивных идеологических догм. Его обвиняли в «идеализме» за то, что он не во всем соглашался с Дарвином. Критики Дарвина всегда отмечали «математические неувязки»: в процессе описанной им борьбы видов для медленного изменения отдельных признаков не хватило бы миллионов лет. Берг еще в 1920-е годы в книге «Номогенез» писал, что живые организмы эволюционируют в силу внутренних причин по законам генетики, а мутации приводят к изменению сразу целого комплекса качеств.

 

Седьмой альманах «Время вспоминать» интересен не только авторитетными авторами, но жанровым разнообразием. Дневник Иосифа Болоховского 1866 года, опубликованный его правнучкой, - бесхитростное, подробное описание жизни местечковых евреев середины XIX века: бедность, чистота нравов, романтические порывы, порожденные чтением русской литературы...

 

Научно выверены, но очень живо написаны воспоминания профессора медицины Бориса Кобринского «Старинные часы еще идут». Его дедом был Герман Шуб, революционер, экономист, игравший важную роль в Бунде и занимавший ответственные посты при советской власти. Как это часто бывало у евреев, жена Германа Феня принадлежала к другому лагерю -  РСДРП. Очень любя друг друга, они решили после революции забыть о своем партийном прошлом. Но советская власть ничего не забыла. В начале 1930-х Герман Шуб был арестован по «Делу меньшевиков» и в дальнейшем путешествовал по тюрьмам и ссылкам. В 1937-м его расстреляли. Феня Шуб пережила мужа на четверть века.

Иннеса Людковская, автор воспоминаний «Не хочу, чтобы забылось», не застала сталинских репрессий. Но и после «культа» советским евреям жилось непросто. Отец Иннесы Лазарь Людковский был одним из ведущих специалистов треста «Высотспецстрой». В 1959 году его назначили начальником строительства и главным инженером при возведении Останкинской телебашни. Получив официальный проект строительства телецентра, Людковский с группой инженеров проверил расчеты и нашел серьезные ошибки. Его предложения о необходимости внесения в проект кардинальных коррективов «наверху» приняли, но наверняка сочли непозволительной дерзостью, замедлившей строительство. Однажды на стройке появилась государственная комиссия во главе с председателем Совета Министров. Он предложил Людковскому прогуляться до пруда и побеседовать. В ходе беседы Косыгин, в советских мифах изображаемый  интеллигентом старой закалки, пообещал начальнику строительства утопить его в пруду, если он не уложится в поставленные сроки. Лазаря Людковского никогда не упоминали среди создателей Останкинской башни. Вскоре его понизили до рядового прораба, и в этой должности он оставался до ухода на пенсию...

Уже название рассказа Леонида Горлина «Как я донес на КГБ» ассоциируется с политической сатирой. Что ж, в загнивавшей стране и органы сыска работали бездарно. По словам автора, эту историю оценили задолго до появления серии «Время вспоминать»: «Когда в Израиле в организации «молчи-молчи» спрашивали у меня, имел ли я дело с КГБ, я им отвечал, что там меня остерегались, потому что я на них ябедничал. Симпатичные молодые люди валились от хохота, а один даже кофе расплескал».

 

Виктор Гин в СССР был известным поэтом-песенником. Теперь он опубликовал рассказ «Неотправленное письмо Эренбургу». Нет, он сам не писал знаменитому писателю и журналисту - к нему обычно обращались люди, пережившие войну. Виктор Гин после смерти матери нашел в ее архиве несколько листов бумаги. В 1945 году она решила избавиться от мучивших ее кошмаров, написав Эренбургу о том, как потеряла в годы войны всех родных и чудом выжила с маленькими детьми в оккупации. Она не знала, что Илья Эренбург уже завершает вместе с Василием Гроссманом «Черную книгу», содержащую свидетельства об уничтожении нацистами евреев, и что этот труд будет уничтожен по указанию «родного и любимого» вождя...

Всегда приятно прочитать тексты своих знакомых. Я был удивлен тем, что в израильском альманахе напечатался Вячеслав Пасенюк, ныне живущий в оккупированном Донбассе. Когда-то он учился в Вильнюсском университете на несколько курсов младше меня. Друзей восхищало его несомненное и своеобразное поэтическое дарование. В сборнике «Время вспоминать» опубликован отрывок из его дневника студенческих лет «Сила растущего сердца». Это документ эпохи: невыдуманный рассказ о скучной, нищей жизни талантливого юноши, который даже в храме науки находится под неусыпным наблюдением Большого Брата.

Будучи журналистом, я периодически общался с Геулой Свиденски, преподававшей в израильских театральных школах. В воспоминаниях «Обретение языка» она рассказывает, как, репатриировавшись в Израиль в начале 1970-х, с головой ушла в... организацию русского культурного центра в Тель-Авиве. Сегодня найти подобное занятие считается большим везением. Такая работа нередко затягивается до пенсии. А Геула Свиденски ведет отсчет своей израильской жизни с момента, когда перешла на иврит и даже смогла на нем преподавать. Почувствуйте разницу...

Издательство «Достояние» делает важное и благородное дело. Не все авторы воспоминаний владеют литературным мастерством. Но после умелой и бережной редактуры Александра Кучерского и Ирины Рувинской сохраняются и авторская манера повествования, и факты, которые заинтересуют широкий круг читателей и историков.

Для тех, кто захочет ознакомиться с воспоминаниями или обратиться в издательство, прилагаю его координаты.

kniga-book.com

Тел. (972)774246165; (972)522403117; (972)546787197    
a.dostoyaniye@gmail.com