Некультурная Америка. Часть 3

Ни один город мира не сравнится с Нью-Йорком по количеству крупных художественных музеев. Когда-то богатейшие люди Америки состязались в строительстве фешенебельных особняков, которые украшали произведениями искусства. Многие такие коллекции превратились в музеи. Эта традиция стала неотъемлемой частью национальной культуры. Сегодня бюджеты американских музеев пополняются не столько государством, сколько частными спонсорами, различными фондами.

Коллекция Фрика

Так называют замечательную галерею на уже упоминавшейся Музейной миле на Манхэттене.
Генри Фрик (1849-1919) в 30 лет стал миллионером, в 40 – президентом стальной корпорации «Карнеги стил». Вошел в историю... анархизма. В 1892 году на "эксплуататора" совершили покушение выходцы из Литвы Александр Беркман и Эмма Гольдман. Фрик был ранен, но выжил. Беркман отсидел 14 лет в тюрьме.
 
По мере увеличения своего состояния Фрик улучшал «жилищные условия» и расширял коллекцию произведений искусства. Последняя резиденция Фрика - красивый особняк на 5-й авеню. По его завещанию, он стал музеем, который открылся в 1935 году.
 

Трудно найти более комфортное место для наслаждения искусством! Экспонаты расположены на одном этаже – не надо бегать по лестницам или ждать лифта. Планировка элегантного особняка, антикварная мебель, декор проникнуты удивительным вкусом. Здание соразмерно человеку, который не испытывает тесноты, но и не теряется – как в больших музеях - в огромных залах и анфиладах.
 

А главное – в Коллекции Фрика собраны только шедевры! И находятся они на расстоянии вытянутой руки: Мемлинг, Тициан, Беллини, Брейгель, Ван Дейк, Веласкес, Гойя!
 
Основу собрания составляют картины старых мастеров, но представлены тут и художники более поздних эпох, в том числе импрессионисты.

Ганс Гольбейн Младший запечатлел для потомков Томаса Мора. Спокойное лицо человека, уверенного в своей правоте. Задумчивый взгляд устремлен вдаль – он словно предвидит трагическое столкновение вдохновенной утопии и жестокой реальности... 

В небольшом музее три работы Вермеера и три – Рембрандта! Величайший голландский художник написал много своих автопортретов. В молодости он изображал себя  красивым, щеголеватым, полным оптимизма. С «Автопортрета» из Коллекции Фрика смотрит усталый, немало испытавший  пожилой человек - «во многом знании много печали»... Эта изумительная картина сравнима только с автопортретами Рембрандта в Лувре и Лондонской галерее.

Энгра считают большим мастером, но при этом - рассудочно-холодноватым. Поэтичный «Портрет Луизы де Брольи Оссонвиль» показывает, что его, как и других французских «академиков», заставляла оттаивать женская красота.

Немецкая галерея двух евреев

В пределах Музейной мили находится еще один элегантный особняк. Он построен в эклектичном, но красочном стиле боз-ар, разработанном в парижской Школе изящных искусств в конце XIX века. Здание стало музеем благодаря тому, что в 1960-е годы в Нью-Йорке познакомились два коллекционера.

Серж Сабарски (1912-1996), сын еврейских эмигрантов из России, вырос в Вене. Спасаясь от нацистов, перебрался в США, где стал успешным арт-дилером. Более молодой Рональд Лаудер (родился в 1944-м) унаследовал огромную компанию своей матери «Эсте Лаудер». Был политиком, дипломатом (в первую каденцию Нетаниягу он склонял премьера к миру с Сирией), главой Всемирного еврейского конгресса. Миллиардера Лаудера, не чуждого искусству, увлекла идея Сержа – создать в Нью-Йорке уголок культуры немецкоязычной общины.
 
Единомышленники собрали прекрасную коллекцию австрийских и немецких модернистов. Лаудер купил особняк на 5-й авеню, получивший название Новой галереи (по-немецки Die Neue Galerie). До ее открытия в 2001 году Сабарски не дожил.
 
Входя в галерею, оказываешься в блестящей обстановке Берлина или Вены начала ХХ века. Тебя встречает учтивый швейцар и направляет в сторону экспозиции. По дороге туда замечаешь вывеску «Кафе Сабарски» - там можно оценить изысканные блюда венской кухни.
 

На первом этаже – работы великих австрийских экспрессионистов Климта, Шиле, Кокошки. Всеобщее внимание приковано к знаменитой картине Климта «Портрет Адели Блох-Бауэр I». Лаудер купил «Золотую Адель» в 2006 году за 135 миллионов долларов!

«Автопортрет» Шиле – одна из лучших работ любимого ученика Климта.

На втором этаже - работы немецких экспрессионистов и абстракционистов: Бекман, Дикс, Гросс, Клее, Кирхнер, Кандинский, Явленский. Великолепное полотно Кирхнера «Уличная сцена в Берлине» Лаудер приобрел за 38 миллионов...

Я еще не упоминал, что при всех американских музеях работают магазины, в которых можно приобрести не только альбомы репродукций, но и различные тематические сувениры. Цены вполне приемлемые (в Израиле такая продукция бывает и дороже). Уютный магазинчик в Новой галерее относится к лучшим среди увиденных в США.            

Бруклинский музей

В Бруклине находится один из крупнейших музеев мира! Он открылся в конце XIX века – когда Бруклин, еще не поглощенный Нью-Йорком, был третьим по величине городом США. В ту эпоху серьезный музей не мыслили без древностей, благодаря этому немногие собрания могут сравниться с бруклинской египетской коллекцией. Но и другие разделы музея содержат подлинные сокровища. 
 

Уже на первом этаже бросается в глаза концептуальный подход к формированию экспозиции. Здесь расположен «Голубой зал». Все его экспонаты подобраны только по цвету! Изготовленные в Голландии, Германии, Англии фаянс, фарфор, стеклянная посуда, а также индийские скульптуры, европейские живописные полотна выдержаны в голубых тонах. Даже у Мадонны на средневековой картине часть одежды – голубая.
 
Отличается по цвету только странная инсталляция из висящих канатов с огромными узлами. Оказывается, это отсылка к древним южноамериканским цивилизациям, представленным в залах музея. Инки пользовались непонятными веревочками с узлами – «кипу». Это была заменявшая письменность мнемоническая и счетная система, лежавшая в основе административного управления, ведения хозяйства и до сих пор не разгаданная. Возможно, смысл инсталляции в «Голубом зале» - напомнить о еще не познанных связях между культурами разных народов...
 

Концептуально организована и прекрасная коллекция европейской живописи на третьем этаже. Картины художников разных стран и эпох сгруппированы тематически. Например, на одной стене размещены пейзажи: Коро, Курбе, Клод Моне и... «Березки» Абрама Маневича. Этот талантливый художник (1881-1942) учился в Киеве и Мюнхене, на основе кубизма выработал свою оригинальную манеру. Выставлялся в Париже. В 1919-м в Украине трагически погиб его сын, после чего Маневич эмигрировал в США. Там его ценили. Поклонником живописца был Эйнштейн! Он писал Маневичу: «Мы оба служим звездам. Вы – как художник, я – как ученый».         

На другой стене размещены батальные полотна - из истории американской революции и европейских войн. Окаймляют эту подборку две огромные картины Василия Верещагина: «Путь военнопленных» и «Привал военнопленных». Обе написаны в конце 1880-х годов по впечатлениям русско-турецкой войны. «Привал» не уступает по экспрессии, антимилитаристскому пафосу лучшим картинам художника: где-то в горах жалкие фигурки в шинелях теряются в вихрях зимней бури – обессиленные люди зарываются в снег, и многие там замерзнут...
 
В экспозиции «Светский портрет» с Гойей соседствует голландец  XVII века Якоб Гюисманс, а рядом с великим Хальсом – Ян Корнелис Вермейн, его соотечественник, живший веком раньше. На мой взгляд, его картина превосходит остальные полотна в этом ряду по мастерству и психологической глубине.
 

К истокам земной цивилизации с трепетом приближаешься в залах древнего Египта и Ближнего Востока. Египетская коллекция Бруклинского музея огромна, но и здесь видно стремление работников музея выстроить экспозицию нестандартно, внести в нее концептуальное начало.
 
Озадачивает название одного из разделов: «Гендерные трансформации»?! Тут можно увидеть изображение женщины, ставшей фараоном, и узнать о сложных верованиях древних египтян, считавших, что переселяться могут только души мужчин, но не женщин.
 
Очень впечатляет «Зал мумий». Здесь хранятся свитки из Книги мертвых – сборника гимнов, заклинаний, молитв, которые помещали в гробницы для облегчения умершим пути к воскресению. Один из свитков длиной примерно в десять метров!

Мне – при моем хобби – было интересно увидеть в этом зале древнюю игру «сенет», напоминающую шашки или шахматы. Ее тоже клали в саркофаг: считалось, что для попадания умершего в загробное царство он должен был обыграть его стражей.
 

Пятый этаж гигантского здания знакомит с историей американского искусства. Опять же экспозиция очень оригинальна, начиная с названия: «Жизнь, смерть и изменения в Америке». Каждый зал демонстрирует определенный этап развития американского социума и его искусства: «Первые люди в Америке», «От колонии к государству».
 
«Ландшафт новой нации» - это зал пейзажей рубежа XVIII-XIX века. Дело в том, что после завоевания независимости американцы совершенно не знали своей страны. Ведь еще не было ни фотографии, ни кино, ни телевидения. О реках и озерах, горах и долинах, расположенных на огромных просторах, могли рассказать только художники.
 
После парадных портретов отцов-основателей и величественных романтических пейзажей невольно улыбаешься в зале «Наблюдения и мифы». Это бытовые зарисовки, иногда даже натуралистические, но часто весьма забавные. «Зимние сценки в Бруклине» Фрэнсиса Гая выписаны с репортерской тщательностью. Этот художник любил рисовать соседей, иногда даже указывая их имена. Что-то вроде нашей Зои Черкасской, но без злых обобщений...
 

Переходя из зала в зал, знакомишься с американскими художниками начала ХХ века, а затем – и нашими современниками.
 
Пожалуй, логика повествования подсказывает, что пора рассказать о нью-йоркских музеях современного искусства.

МоМА

Название расшифровывается просто: Museum of Modern Art – Музей современного искусства. Создан при содействии семейства Рокфеллеров. Открылся 7 ноября 1929 года – через несколько дней после катастрофы на Уолл-стрит...

Этот музей был одним из первых в мире собраний современного искусства. С тех пор не прекращаются дискуссии о том, что считать современным искусством. В МоМА выставлены такие шедевры как «Звездная ночь» Ван Гога, «Танец» Матисса – это уже давно классика. Не менее знаменитые картины -  «Авиньонские девицы» Пикассо и «Постоянство памяти» Дали – тоже вызывают снисходительные улыбки у тех, кто восхищается последними художественными «изобретениями». Тем не менее большинство посетителей не игнорируют 5-й этаж МоМА, где «современное искусство» начинается с импресссионистов.
 

О том, что в МоМА я попал в «бесплатный день», упомяну не для того, чтобы похвастать своим практицизмом. Этот музей – один из самых посещаемых не только в Нью-Йорке, но и во всем мире.  По случаю бесплатного допуска вдоль улицы выстроилась километровая очередь. За 20 минут до открытия музея всех до одного желающих пустили внутрь. Любители искусства разумно распределились по этажам, осматривали экспозицию музея в разной последовательности – никакой давки не было. Четкая организация, культурная публика...
 
В МоМА много интереснейших выставок. Для меня открытием стала экспозиция скульптур Константина Бранкузи (1876-1957), румына, не оцененного на родине и прославившегося во Франции (там  его называют БранкузИ). Он всю жизнь шел от правдоподобия к условно-обобщенным формам, считается одним из основателей абстракционизма в скульптуре. Наиболее известна его «Птица в пространстве», хранящаяся в МоМА. Но меня чем-то тронул «Сократ»...
 

Коллекция живописи в МоМА просто фантастическая. Целые залы Матисса, Шагала, Пикассо, Магритта, Кирико. Здесь тоже ценят русских художников – есть целая подборка «Русский авангард», включающая Малевича, Родченко, Лисицкого, Степанову. А собрание работ Пикассо считается лучшим в мире!
 
Но все-таки это музей современного искусства, и здесь можно ознакомиться с искусством последних десятилетий. Понравились работы американца Филипа Густона (1913-1980). Он объясняет свое «несовременное» обращение к фигуративной живописи: «В 1960-е я почувствовал себя шизофреником. Абстрактное искусство – Поллок, Ньюман – перестало удовлетворять меня. Мир и так стал слишком абстрактным...». Конечно, реалистом Густона уже не назовешь, но эстетический разворот довел его где-то до сюрреализма.
 
Еще раз выскажу не слишком глубокую мысль о том, что при самых оригинальных идеях современных художников важным критерием ценности их произведений является оценка зрителя. В МоМА у одной из картин стояла толпа посетителей, снимавших ее с помощью сотовых телефонов. Такого ажиотажа я не видел ни в Лувре у «Моны Лизы», ни в Дрездене у «Сикстинской мадонны». Всеобщий экстаз вызвала «Звездная ночь» Ван Гога!

Музей современного искусства Соломона Гуггенхайма

Соломон Гуггенхайм (1861-1949) был сыном богатого швейцарского еврея. По семейной традиции занимался добычей и выплавкой цветных металлов. Приблизившись к 60-летнему рубежу, он отошел от дел и занялся коллекционированием произведений искусства. Будучи дилетантом, Соломон нанял в качестве эксперта баронессу Хиллу фон Ребай, художника и искусствоведа. Они приняли решение пропагандировать «непредметное искусство», начиная с Кандинского и Мондриана. В 1937 году собрание превратилось в Фонд Гуггенхайма, который  открылся для публики на Манхэттене.
 
В 1943 году коллекции стало тесно в этом помещении. Проект нового здания, которое предстояло возвести у Центрального парка, почти напротив Метрополитен-музея, был заказан самому известному американскому архитектору того времени Фрэнку Райту. Он самодовольно сказал, что на фоне его детища «Мet» будет выглядеть сараем! Действительно Райт блеснул. Он предложил совершенно новое решение: 6-этажное здание в виде гигантских эллипсов  - его посетители должны подниматься на лифте сразу на последний этаж и затем осматривать экспозицию музея, спускаясь по спирали. Новое здание открылось в 1959 году и стало не только гордостью Музейной мили, но иконой Нью-Йорка.
 

Музей Соломона Гуггенхайма постоянно проводит огромные выставки. Часть коллекции размещена в филиалах в городах Америки и Европы. Возвращаясь к вопросу о современном искусстве, отмечу, что концепция «непредметного искусства», выдвинутая основателями музея, не выдержала проверки временем. В 1950-е годы для расширения круга посетителей  собрание музея начало пополняться фигуративными произведениями.  
 
Я попал в Музей Гуггенхайма, когда почти всё его пространство было занято выставкой скульптур Альберто Джакометти (1901-1966). Честно говоря, меня это не порадовало! Я всегда любил этого скульптора, но в таком количестве он подавляет. Меня не убеждают объяснения искусствоведов: одни говорят, что худенькие фигурки Джакометти отражают физическое истощение людей после Второй мировой войны, другие находят, что его теряющиеся в пространстве тоненькие персонажи передают пессимизм экзистенциалистов по поводу одиночества человека. На мой взгляд, скульптура должна сама пластическими средствами декларировать замысел ваятеля и не нуждаться в философском комментарии. Впрочем, я посягаю на основы концептуализма...
 

Короче, я немного отдохнул у более «греющих» экспонатов: «Красного баллона» Клее и «Голоса пространства» Магритта. После этого мне предстояло возвращение в мир «понятного» искусства.    
  

Метрополитен-музей

Я не могу предлагать тут подробный рассказ. Метрополитен-музей и без меня известен. Он огромен: памятники культуры всех континентов и эпох, более 2 миллионов только лишь произведений искусства!
 
Метрополитен-музей открылся в 1872 году, в 1880-м перебрался в нынешнее здание на 5-й авеню. Оно неоднократно расширялось и сегодня глубоко вторгается в Центральный парк. При основании музея его экспозицию составили несколько частных коллекций. Сегодня доля государства в бюджете музея составляет не более 10 процентов, он существует благодаря спонсорам и дарителям.
 

Главное, чем поражает Метрополитен-музей, это количество, помноженное на качество! В каждом разделе собрано множество ценнейших экспонатов. Например, в крупнейших музеях мира в залах Древней Греции можно увидеть десятки замечательных ваз. В Метрополитен-музее целые залы краснофигурной вазописи! Нанесенные на них изумительные, тончайшие рисунки так завораживают, что с трудом вспоминаешь, как много еще надо посмотреть на других этажах.

Уникальные экспозиции – и в других разделах, посвященных  шумерской, аккадской, ассирийской, вавилонской, хеттской культурам. Здесь собрано более 7000 экспонатов. Среди них и артефакты, найденные у Мертвого моря, - их временно «одолжил» Израиль. Этим предметам не менее семи тысяч лет.
 
Египетская коллекция музея – одна из лучших в мире. Отдельный зал вместил целую флотилию лодок из захоронений – на них богатые египтяне рассчитывали доплыть до загробного мира. Здесь же находятся свитки Книги мертвых – пожалуй, еще более длинные, чем в Бруклине.
 

Так же богаты другие коллекции. Азиатский отдел насчитывает более 35 тысяч экспонатов! В уникальной экспозиции оружия разных стран и исторических периодов – 14 тысяч предметов. В Метрополитен-музее такая коллекция одежды любых наций и эпох, что она названа Институтом костюма – в ней более 30 тысяч костюмов и аксессуаров.
 
За этой роскошью скрывается щедрость дарителей. Имена большинства из них фигурируют в экспозициях. В 2013 году Леонард Лаудер подарил музею свое собрание из 78  произведений кубистов, в том числе 33 картины Пикассо.
 
Cамостоятельный отдел музея составляет «Коллекция Роберта Лемана». Ее собирал около 60 лет и завещал музею еврейский финансист Роберт Леман (1891-1969), глава крупнейшего инвестиционного банка «Lheman brothers» (этот банк сыграл негативную роль в финансовом «обвале» 2008 года, но в этом не было вины Роберта). Именем Роберта Лемана названо целое крыло Метрополитен-музея, в котором размещено его собрание. "Музей в музее": 2600 произведений искусства XIV-XX веков: Рафаэль, Рембрандт, Эль-Греко, Гойя, Энгр, Клод Моне, Сера, Синьяк, Тулуз-Лотрек!
 
Я не видел музеев с такой коллекцией европейской живописи, как в Метрополитен-музее. Полнотой и богатством отличаются все разделы: Возрождение, Нидерланды, Голландия и Фламандия, Германия и Англия.

Нечасто увидишь в музее полотна Питера Брейгеля. Здесь находится один из его шедевров – «Крестьяне».

Порадовал меня любимый Лоренцо Лотто картиной «Венера и Купидон». На ней прелестный мальчуган... писает на богиню любви! Но тут нет художественного озорства или эпатажа – только сплошные аллегории. Венера изображена с диадемой и фатой невесты на фоне дерева, обвитого плющом – символом верности и вечной любви. Змея с древних времен была фаллическим символом, имеющим прямое отношение к данной ситуации. И, наконец, Купидон целится струйкой в миртовый венок – мирт олицетворял плодородие. В общем, в переводе на русский: совет да любовь!
 

Особо впечатляет раздел французского искусства: отборная классика, целая галерея Родена, а каждому известному импрессионисту отведен целый зал или даже несколько! Рядом с импрессионистами – как бы в укор – размещен зал реалистов: вот, мол, не шагали в ногу со временем, рисовали по старинке. Здесь висит великолепный портрет Гаршина кисти Репина. Импрессионисты импрессионистами, но русскому классику этой работы стыдиться не надо.
 
Насчет импрессионистов повторяться не буду. Во французских залах запомнилась гениальная картина Жака Луи Давида «Лавуазье с женой» (1788). Великого ученого его супруга потревожила в лаборатории, в момент работы над рукописью. Он озабоченно смотрит на нее: не слишком ли много занимается наукой, достаточно ли времени уделяет любимой женщине? Художник пророчески ощущал трагизм ситуации: через шесть лет по надуманному обвинению якобинцы отправят 50-летнего Лавуазье на гильотину... 
 

На третьем этаже располагается прекрасная коллекция американского искусства. Многие имена я уже знал. Понравилось патетической старомодностью полотно Эмануэля Готлиба Лойце «Переправа Вашингтона через реку Делавэр» (1851). Эта картина очень популярна в США – типа суриковского «Перехода Суворова через Альпы».

Завершу рассказ о Метрополитен-музее замечаниями практического порядка. Я уже упоминал музейные магазины. Здесь есть большой, очень богатый  магазин, а кроме него на других этажах возле важнейших разделов или выставок открыты книжные киоски, предлагающие альбомы и сувениры данной тематики.
 
Еще одно замечание. В израильских музеях очень дорогие, но бестолковые буфеты. В американских музеях достаточно дешевые кафетерии, где можно нормально пообедать при длительном пребывании в храме искусства.
 
Осталось упомянуть, что билет в Метрополитен-музей содержит отрывную наклейку, по которой можно посещать в течение трех дней и сам музей, и два его замечательных филиала.       

«Мет-Бройер»

Этот филиал Метрополитен-музея, используемый для выставок, находится на соседней Мэдисон-авеню. Он назван в честь венгерского еврея Марселя Бройера, архитектора и дизайнера, в молодости преподававшего в «Баухаузе», а затем работавшего в ФРГ и США. В 1960-е Бройер построил это здание, резко отличающееся кубистическими формами от фешенебельной застройки Верхнего Ист-Сайда.
 
Я попал на вызвавшую фурор выставку «Одержимость: обнаженные Климта, Шиле и Пикассо». Здесь представлены 50 эротических рисунков, акварелей, графических листов знаменитых художников.
 
Всё это работы из коллекции Скофилда Тайера (1889-1982). Эстет, журналист, поэт, в 1920-е годы он редактировал авангардистский журнал, который иллюстрировал модернистской живописью.
 
Тайер испытывал сложные душевные проблемы и лечился в Вене у Фрейда. Там увлекся творчеством Климта и Шиле. В Европе он сразу оценил гениальность Пикассо.
 
Тайер был состоятельным человеком, но его возможностей хватило в основном для приобретения рисунков этих художников. В 1924 году он устроил их выставку в музее родного города Вустера в штате Массачусетс. Организаторы несколько работ не приняли, сочтя их неприличными. Тайер обиделся и тайно составил завещание, в котором отписывал свою коллекцию Метрополитен-музею.
 
В конце 1920-х здоровье Тайера резко ухудшилось, и его поместили в психиатрическую клинику, где он находился до конца своей долгой жизни. После его смерти руководители музея Вустера не сомневались, что он обогатится ценнейшей коллекцией. Но их настигла запоздалая месть! И вот теперь Метрополитен-музей устроил выставку эротических рисунков великих художников - двух экспрессионистов и одного кубиста.
 
Сегодня эти работы никого не шокируют и привлекают публику. Эротическая тема раскрыта в стиле Климта, Шиле и Пикассо.

После этой выставки вполне естественно было посетить более благочестивое место. Им стал другой филиал Метрополитен-музея.     

«Клойстерс»

Этот филиал находится довольно далеко от 5-й авеню, на севере Манхэттена.  Музей на высоком берегу Гудзона, стилизованный под средневековый замок, и живописный парк вокруг него созданы на средства Джона Рокфеллера в конце 1930-х годов. Для строительства здания из Европы были доставлены аутентичные архитектурные детали. В музейный комплекс входят клуатры (крытые галереи, по английски – cloisters), целиком вывезенные из пяти французских монастырей  XII-XV веков!
 

Музейные залы оформлены, как церковные помещения. В них размещена коллекция, также подаренная Рокфеллером. Она состоит из 5000 произведений романского и готического искусства: картины, скульптуры, гобелены, витражи,  книги из пергамента с изумительными рисунками, изделия из слоновой кости и янтаря.  Наиболее ценные экспонаты музея – цикл гобеленов «Охота на единорога» и «Алтарь Мероде». 

"Алтарь Мероде" представляет собой триптих на тему Благовещения, созданный в мастерской Робера Кампена. Многие работы этого замечательного нидерландского живописца первой половины XV века до последнего времени приписывались условному «мастеру из Флемаля», которого искусствоведы в конце концов отождествили с Кампеном.

                                                                                *****

С удовлетворением могу отметить, что мне удалось побывать практически во всех лучших художественных музеях Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии. Буду очень рад, если эти заметки подвигнут кого-то из интеллигентных читателей повторить мои маршруты и они испытают такой же духовный подъем.
Только поэтому я позволил себе навязать посетителям своего сайта описание пятнадцати музеев. Очень благодарен им за терпение и благожелательные отзывы. 

 
 

Просветляющая «наука расставанья»

Свойство настоящего поэта – почувствовать, что стихи готовы отделиться от общего архива в новый сборник, как спелое яблоко отделяется от дерева. «Буквы» - назвала свою книгу Ирина Рувинская. Буквы – это первоэлементы, это то, что предшествует словам. Поэт обращается к началу - к до-творческому периоду – наверное, потому, что возникла потребность в построении более широкой картины бытия...

Эту книжечку приятно взять в руки – и потому, что маленький формат очень удобен, и потому, что ее с большим вкусом изготовило иерусалимское издательство «Достояние». Еще приятней читать. Кому-то сказанное покажется слишком общей и субъективной оценкой. Но я постарше автора, и то, что она прочувствовала, я уже заучил «в простоволосых жалобах ночных».
 

Не все поэты умеют создавать поэтические сборники. Книгу «Буквы» отличает естественно складывающийся эмоциональный сюжет, хотя включает она и прозу, и стихи. Но всё это объединяет «наука расставанья», которая неожиданно открывается каждому глубокому человеку и поэту. В предыдущих книгах Ирины Рувинской много – о встречах и приобретениях. Сейчас чаще говорится о разочарованиях и утратах, горечь которых смягчает свойственная автору самоирония...
 

Новая книга начинается с прозы – воспоминаний о раннем детстве. Я с удивлением отмечаю поразительную чувственную память поэта: у меня не осталось таких четко очерченных образов детства, начиная с семьи, дворовых и школьных друзей, воспитательниц и нянечек из детского сада, даже первых учительниц. Проза незаметно переходит в поэзию – нет, это еще нерифмованное повествование, но оно уже наэлектризовано юностью и страстью, которая обжигает читателя. Ирина Рувинская принадлежит к немногочисленным людям, для которых не-поэзия – это только предыстория личности. А завершающие книгу стихи – это отнюдь не пост-история, но повод для новой поэзии, в которой прежние бури сменяются просветленной элегичностью:

вот их пожизненной дружбы

                                                  мучительный путь
чем закончился
как разъяснился
он отвечать перестал а потом
вдруг бесстыдно и радостно ей приснился
и всё поняли старые люди в разных странах

он где снега метут

она где пальмы растут

Обычно поэт всё, что считает нужным, рассказывает о себе в стихах. В книге "Буквы" Ирина Рувинская открывает больше. Несмотря на драматические испытания, залогом прочности ее поэтического мира  всегда было не исчезающее ощущение семьи:

отцу

не знает он но слава богу жив
и скоро я его увижу

ходила там

по улицам музеям площадям

произносила «плац» и «штрассе»

и мне язык их показался вдруг

красивым даже (без «цурюк»

без «хенде хох» и «юдэ»)

какие города

и там уже другие люди...

но я пришла

ты слава богу жив

***

ночью за дверью кто-то ходит

«мама» думаю во сне

и видится она мне

совсем молодой

а это взрослая дочь

Сегодня особо резко обозначился водораздел между «старомодными» и «современными» поэтами. Неправы и те, кто судорожно держится за истертые рифмы и метафоры, и те, кто полагает, что для зачисления в клуб авангардистов достаточно не употреблять прописных букв, знаков препинания и из понятных слов употреблять только матерные. Ирина Рувинская владеет всем этим нехитрым арсеналом (правда, не употребляет ненормативную лексику). Но современной ее делает, конечно, не это, а отсутствие сентиментальности, пафоса, умение говорить просто о важном. Она современна раскрепощенностью мышления, легкостью ассоциативных переходов:

всё-всё знает о нас интернет

значит и тебя уже нет

какие слова и кому мы иногда говорим

но прилететь надо было в Рим

похожего на скамейке заметить

имя забытое в интернете

набрать

Иногда Ирина Рувинская так медленно проговаривает ямбы и хореи, так далеко друг от друга располагает рифмующиеся строки, что получается почти верлибр. Но это стихи, а не ребусы, потому что от читателя требуется не сноровка разгадывателя кроссвордов, а встречное движение души – и ничего другого теоретики поэзии до сих пор не придумали.

Чтобы немного отвести душу в старой доброй стилистике, Ирина Рувинская придумывает литературную игру: в книгу входит цикл "Из тетрадей Руфины Иринсон". Небольшие перестановки в имени и фамилии автора создают алиби на случай обвинений в ретроградстве. 

Ирина Рувинская и не рвется на литературные баррикады. Она не скрывает своей нечуждости Борису Слуцкому. Узнав из воспоминаний, что в свое время важен был для нее Леонид Мартынов, я испытал личную радость, так как когда-то от восхищения этим необыкновенным поэтом написал о нем курсовую работу и хотел уже сесть за дипломную, но осторожные наставники отсоветовали, предложив тему по Льву Толстому. 

Сборник «Буквы» - свидетельство отличной творческой формы поэта. Ирина Рувинская напишет еще не одну книгу, потому что она знает, как говорить, к кому обращаться, и помнит о первоэлементах:     

всё то же то же

хоть у питерской умной американки

хоть у полубезумной графоманки-доцента

из Чимкента

под риторикой о Магнитке и БАМе

под рассуждениями о живописи кватроченто

настоянными на Мандельштаме

всё то же то же

(да ведь и у тебя тоже)

тоска о любви

страх смерти

память о доме

          

Некультурная Америка. Часть 2

Культура отражает менталитет нации. Подлинная культура не самоутверждается ни похвальбой о своих духовных скрепах, ни оскорбительными нападками на другие культуры. Американская культура базируется на огромном уважении к ценностям, созданным всеми народами, и финансируется американцами, которым удалось достичь большего, чем их соотечественникам. Государство стимулирует меценатов.

Огромный музей в крохотном Уильямстауне

Музей Стерлинга и Франсин Кларк часто называют просто «Кларк». Этот комплекс, включающий исследовательский институт и музей, находится в штате Массачусетс, в Уильямстауне, насчитывающем менее десяти тысяч жителей. Здания музея возведены в стороне от городка, в лесной зоне, откуда открывается вид на живописные горы. Но американцев не затрудняет добраться в это изумительное место на автомобиле, особенно когда проводятся очередные выставки.
 

Музей начался со страсти к живописи, овладевшей братьями Кларк. Они были внуками богатого адвоката Эдварда Кларка, опекавшего изобретателя швейной машинки Айзека Зингера и создавшего с ним огромную компанию. Младший - Стивен ценил в искусстве новизну, эксперименты, а старший - Роберт Стерлинг отличался консерватизмом.
 
Стерлинг (1877-1956) окончил престижный Иельский университет, стал офицером, воевал. Затем решил отдохнуть в Париже. И… неожиданно женился на Франсин Клэри, актрисе Комеди Франсэз.
 

В начале 1920-х Стерлинг и Стивен решили объединить свои коллекции, но разругались на всю оставшуюся жизнь. Кроме расхождения во вкусах «современный» Стивен резко осуждал «старомодного» брата за мезальянс: Франсин была незаконной дочерью портнихи и матерью внебрачного ребенка…
 

После размолвки Стивен разделил свои картины между музеем Метрополитен и галереей Иельского университета. Он возглавлял попечительский совет нью-йоркского музея современного искусства МоМА.  

Стерлинг и Франсин, несмотря на недовольство родни, жили в любви и согласии. Стерлинг после смерти матери унаследовал ее коллекцию старых мастеров. Супруги пополнили ее. Постепенно присоединили к своему собранию и импрессионистов. Особый интерес Стерлинг проявлял к Ренуару. Пожалуй, с такой страстью приобретал его картины только Альберт Барнс (об основанном им музее – ниже). Но художественные эксперименты ХХ века Стерлинг отвергал!
 

В отличие от более светского брата Стерлинг не стремился выставлять напоказ свою коллекцию. Только в конце 1940-х постаревшие супруги задумались о ее судьбе. Их пугала антисоветская истерия того времени, раздувавшаяся угроза атомной войны! Стерлинг, бывший офицер, пришел к выводу, что Нью-Йорк будет разрушен при нападения врага и потому нельзя создавать там свою галерею.
 

Он отправился в колледж маленького городка Уильямстаун, где учился его дед Эдвард, а отец был одним из попечителей. Стерлинг договорился, что Кларки создадут здесь художественный музей, в котором сотрудники колледжа будут заниматься исследовательской работой и читать лекции об искусстве.
 

Музей открылся в 1955 году. В 2008-м к нему пристроили новый корпус по проекту знаменитого японского архитектора Тадао Андо.
 

Сегодня посетители могут отдать должное постоянной экспозиции музея «Кларк». Собрание старых мастеров не потеряло своей ценности.
 

Я бы выделил «Портрет Жиля Йоие» Ганса Мемлинга – одного из выдающихся нидерландских художников XV века. Явно не хватает эмоциональности напускному благочестию изображенного на картине композитора, автора известных в то время лирических песен, которому из-за распутства и скандалов пришлось стать церковным певчим и даже священником. Что скрывается под застывшей маской? Не воспоминания ли о более веселом и полнокровном существовании?

Так же загадочен «Портрет молодой женщины» Гирландайо – учителя Микеланджело. Что изобразил художник: женскую покорность долгу, судьбе или еще не угасший интерес к жизни, читаемый в широко раскрытых глазах и легком румянце?..  
 

Заметное место в собрании Кларков занимает эффектное полотно французского романтика Теодора Жерико «Гусар».

Не удивительно, что в «консервативной» коллекции оказалась прелестная картина француза Вильяма Бугро (1825-1905) «Нимфы, дразнящие Сатира». Он представлял академическую школу, против которой взбунтовались импрессионисты. Поскольку в итоге они победили, к «ретроградам» стали относиться с пренебрежением. Вильяма Бугро, часто рисовавшего обнаженную натуру, называли пошляком, потакающим низменным вкусам. Но четко определить его место в художественном процессе никто не мог. Одни причисляли его к символистам, другие усматривали в «игривых» сюжетах влияние рококо! Сегодня Бугро считается «крупным художником XIX века». Он стремился к правде жизни, а как француз не мог не ценить женскую красоту. Одним из его учеников был Матисс – придирчивый педагог советовал ему «учиться держать в руке карандаш»...
 

Американцы ценят профессионализм, поэтому всегда охотно покупали работы французских «академиков». В 1970-е годы за одну из картин Бугро на крупном аукционе заплатили более 20 миллионов долларов! Видимо, в исторической перспективе спор между «архаистами и новаторами» еще не завершен...   

Состоятельный почитатель Ренуара тщательно выбирал лучшие его работы. Даже среди них выделяется пленительный «Портрет молодой женщины».

 

Музей «Кларк» постоянно проводит интереснейшие выставки. Я попал сразу на четыре!  

Подлинным откровением была огромная экспозиция «Женщины-художницы в Париже во второй половине XIX века». Эмансипированные француженки создавали замечательные картины, которые недостаточно известны только из-за мужского шовинизма.
 

Выставка «Железное искусство XVII-XIX веков» знакомила с мастерством итальянских и французских мастеров литья и чеканки, создававших изумительные решетки, перила, различные атрибуты  домашнего интерьера.
 

Экспозиция «Трансформация города. Фотографии Парижа 1850-1900 годов» импонировала редкими снимками. Именно в указанный период барон Осман безжалостно разрушал старинные кварталы, придавая французской столице ее современный облик.
 

Дженифер Штейнкампф свой оригинальный творческий метод (и выставку) назвала «Слепой глаз». Он напоминает... китайскую кухню: довести натуральный продукт до неузнаваемости. Дженифер начинает со съемок на природе. Затем с помощью анимации, видеотехники, компьютерной организации материала получает фантастическое зрелище. Описать его невозможно, это очень красиво и завораживает.

Музеи Филадельфии

Филадельфийский художественный музей

Одно из крупнейших в США собраний произведений искусства. Строительство музея приурочили к всемирной выставке 1876 года, посвященной 100-летию принятия Декларации Независимости. В 1919 году было принято решение о строительстве нового огромного здания в стиле неоклассицизма. Оно открылось в 1928 году.
 

Обладая коллекцией из 250 тысяч экспонатов, Филадельфийский музей не претендует на энциклопедический охват истории искусства. В нем много первоклассных произведений средневекового искусства Европы, очень ценное собрание работ нидерландских художников (Ван Эйк, Рогир ван дер Вейден, Герард Давид, Лукас ван Лейден!), Рембрандт и Рубенс, великолепные образцы французского классицизма и сентиментализма. Но самая ценная часть экспозиции – импрессионисты, постимпрессионисты, художники первой половины ХХ века: Ренуар, Моне, Писарро, Дега, Сера, Гоген, Ван Гог, Тулуз-Лотрек, Матисс, Шагал, Пикассо, Брак, Модильяни, Дали, Мондриан, Миро, Кандинский, Леже!.. В музее – сразу две знаменитые работы Марселя Дюшана, столпа концептуализма: «Обнаженная, спускающаяся по лестнице» и «Невеста, раздетая своими холостяками».
 

В залах американского искусства классического периода представлено немало пенсильванских художников, прежде всего Томас Икинс.
 

К классикам ХХ века – американцам Поллоку, Ротко, Уорхолу, Раушенбергу, де Кунингу -  публика уже привыкла. Скромный посетитель музеев не всегда готов к восприятию самых последних достижений изобразительного искусства, которое уже практически сошло с холста...

Назову несколько запомнившихся экспонатов музея.

В картине Эль-Греко «Пьета» нет традиционного изображения Богоматери с телом сына на коленях. Христос вообще здесь отсутствует, а оплакивает его грешница Магдалина!

Я уже признавался, что равнодушен к Пуссену. Картина «Рождение Венеры» привлекла меня своей историей. Философ Дидро приобрел ее для императрицы Екатерины II, с которой состоял в переписке. Полотно долго находилось в Эрмитаже. Но в 1930 году его продали, и оно оказалось в Америке...

Одна из лучших картин Тулуз-Лотрека – «Танец в «Мулен-Руж». Художник увековечил кумиров Парижа - виртуозов канкана Ла Гулю и Валентина Бескостного.

В обычной манере Модильяни выполнена картина "Голубые глаза". Автора можно было бы и не указывать.

«Предчувствие гражданской войны» Сальвадора Дали – гениальная, всем известная картина. Воспроизвожу ее, чтобы показать высочайший уровень коллекции филадельфийского музея.

Работы Дюшана, наоборот, мало кто знает. «Невеста, раздетая своими холостяками» сделана из стекла! Видимо, намек на хрупкость любовных надежд. В верхней части – явно «невеста», в нижней – девять «холостяков». К сожалению, интригующий сюжет непонятен...

Музей Родена 

В этом симпатичном особнячке хранится вторая в мире коллекция (естественно, самое полное собрание – в парижском Музее Родена) творений великого скульптора – 133 работы. Ее в 1920-е годы подарил Филадельфии богатый владелец сети кинотеатров, коллекционер и меценат Жюль Эфраим (!..) Мастбаум. Он же заказал строительство здания музея и сада для скульптур. Мастбаум знал, что неизлечимо болен, и спешил оставить подарок своему городу. Большинство работ Родена он скупил за несколько лет.
 

У входа в музей посетителей встречает «Мыслитель». Поскольку эту скульптуру можно увидеть во многих музеях мира, надо пояснить: Роден не трясся над своим авторским правом и разрешил производить любое количество авторизованных копий по его моделям. Благодаря щедрости гения в американских музеях можно увидеть прекрасные коллекции Родена. После смерти ваятеля право на изготовление копий перешло к парижскому Музею Родена. В 1956 году во Франции вышел закон, разрешавший делать не более 12 копий скульптур...
 

Музей Родена административно подчинен Филадельфийскому художественному музею. После посещения последнего по тому же билету можно осмотреть Музей Родена, до которого минут 15 ходьбы.
 

Филадельфийская коллекция включает самые известные работы Родена: «Поцелуй», «Граждане Кале», «Врата ада», «Бальзак», «Три тени» и многие другие.

 Фонд Барнса

Этот замечательный музей находится неподалеку от Музея Родена. Жизнь его основателя – воплощение «американской мечты» и... ответ на «глубокие» мысли Максима Горького о поглощенности бездуховных американцев стяжательством.
 

                                Джорджо де Кирико. Портрет Барнса

Альберту Барнсу (1872-1951) никто не предоставлял подрядов на добычу нефти или строительство олимпийских стадионов. Он родился в бедной семье и знал, что только учеба и тяжелый труд избавят его от социальной неполноценности. Альберт окончил Центральную высшую школу Филадельфии, затем изучал медицину в Пенсильванском университете и фармакологию в Гейдельберге. В годы учебы близко сошелся со студентами, впоследствии ставшими известными художниками. Они приобщили его к хорошей живописи.
 

В Гейдельберге Барнс создал антисептический препарат аргирол, благодаря этому основал успешную фармакологическую фирму. В 1920-е годы он ее выгодно продал. Разбогатев, не покупал дворцы и яхты, а занялся коллекционированием.
 

Барнс ценил классику (в его собрании – Тициан, Рубенс, Хальс, Эль-Греко, Гойя), но особенно восхищали его импрессионисты и художники начала ХХ века. Тогда еще не было нынешней аукционной вакханалии. В биографии Барнса приводится невероятный  факт: благодаря безупречному эстетическому чутью он купил десятки картин еще не «раскрученного» Сутина по 50 долларов!
 

Барнс собрал одну из лучших в мире коллекций Ренуара – 181 полотно! Впечатляют и другие сведения о его сокровищах: 69 работ Сезанна, 59 – Матисса, 46 - Пикассо, 21 – Сутина, 18 – Анри Руссо, 19 – Модильяни, 7 – Ван Гога...
 

Фонд Барнса был основан в 1922 году. Несмотря на сухое название, его залы очаровывают комфортом, оригинальным  оформлением. Барнс хотел, чтобы картины составляли на стене единую композицию независимо от времени их создания и фамилий художников.
 

Он завещал ничего не менять в его музее. Но, в отличие от воли Изабеллы Гарднер, его указание нарушили. Возможно, вынужденно. Фонд Барнса находился на окраине Филадельфии. Его основатель открыл для широкого доступа только часть картин, так как считал, что главная задача Фонда – научно-просветительская. Он запрещал делать цветные репродукции картин. После смерти Барнса его Фонд начал испытывать финансовые трудности. В 2000-е годы новое руководство построило современное здание в центре города и выставило всю коллекцию на всеобщее обозрение. 
 

Интереснейший раздел музея посвящен семье Ренуаров. Сын художника Жан Ренуар – выдающийся французский режиссер, создатель вошедших в историю кино фильмов «Великая иллюзия» и «Правила игры». Здесь демонстрируются фильмы сына, явно унаследовавшего живописное мастерство отца.

Один из лучших экспонатов «классической» коллекции – блестящий «Портрет герцога Саксонского» Луки Кранаха Старшего.

Поэтичную картину  Ренуара «В саду» можно увидеть в начале этой статьи. Из импрессионистов я решил показать «Натурщиц» Жоржа Сёра, еще не ставшего пуантилистом.

А вот непривычный Матисс. Картина «Радость жизни» достаточно характерна для фовизма. Но обычно у Матисса красочная декоративность самоигральна, а здесь роскошная композиция работает на философское содержание.

Меня просто привела в восторг картина великого примитивиста Анри Руссо «Неприятный сюрприз». Совершенно непонятно, кто кому здесь угрожает! Медведь очень мил и вряд ли решится напасть на атлетически сложенную красавицу. Пожалуй, наиболее коварен и опасен охотник, исподтишка целящийся в животное из «Красной книги».

Название картины Утрилло: «Улица с винными лавками» - увы, не случайно. Художник слишком часто захаживал в эти заведения... Но изображен здесь характерный для поэта Парижа городской пейзаж. Немного примитивизма, немного постимпрессионистской техники, немного легкой сюрреалистической остраненности - а в сумме возникает особое очарование, свойственное картинам Утрилло. Замечательно сказал Жан Кокто: «Как священнодействует этот жрец, как упоенно он работает, пытаясь выжать из себя душу, как краску из тюбика, и вложить ее в картину, на которой точно срисованная с натуры улочка преображается настолько, что мы видим в ней его самого, Утрилло, - он уходит от нас в вечность этими улочками...».

В заключение поблагодарю читателей, осиливающих мои заметки. Их последняя часть будет посвящена музеям Нью-Йорка.