воскресенье, 16 апреля 2017 г.

«Современный мидраш» Ефима Риненберга

В режиссере Ирине Горелик меня восхищает то, что она не просто создала в Израиле новый театр "Микро" со своей эстетической платформой, но и воспитала учеников, каждый из которых – индивидуальность! Ефим Риненберг уже ставит на той же сцене спектакли, вносящие новые краски в творческую палитру театра. Премьера его спектакля «Самсон» - важное событие в израильской театральной жизни.


С первых постановок Ирины Горелик Ефим Риненберг обратил на себя внимание зрителей как один из ее лучших учеников, который проявлял себя не только в качестве актера. Он переводил на иврит ставившиеся в театре пьесы и инсценировки, постепенно начал пробовать себя в драматургии и режиссуре. После премьеры спектакля «Самсон» можно говорить о появлении в израильском театре яркого режиссера, выработавшего собственный образный язык.

Ефим Риненберг написал пьесу по знаменитому роману Зеэва Жаботинского «Самсон Назорей», проявив немалое драматургическое мастерство. Он тактично обходит огромную трудность: невозможность воспроизведения на сцене сказочных подвигов библейского героя, что можно осуществить только средствами кино. Драма требует столкновения характеров – на первый план у Риненберга выходят главные и второстепенные герои романа.

Режиссер отталкивался от замысла Жаботинского, порой весьма неожиданно его трактуя! В отличие от «пламенных последователей» великого сиониста, которые видят в нем только идеолога, Риненберг с проницательностью художника понимает, что романтик Жаботинский не случайно постоянно обращался к поэзии, прозе, литературному переводу, а потому «Самсон Назорей» - ни в коем случае не политический памфлет с прямолинейными аллюзиями. Конечно, вымуштрованные, культурные британцы периода мандата выглядели на фоне загорелых грубоватых халуцим и бедных арабов, как утонченные филистимляне рядом с простоватыми иудеями и ханаанцами. Но Жаботинский-писатель создавал (он сам предупреждает об этом в предисловии к роману) свою версию библейской истории, которую Риненберг дерзко называет «современным мидрашем». Действительно, период возвращения в Эрец-Исраэль евреев из изгнания напоминал сосуществование в древности на этой земле разных колен. Писатель и мыслитель Жаботинский подобно еврейским пророкам пытался понять, что может объединить и духовно вооружить нацию.

По словам режиссера, в эпоху Судей у евреев была вера, но еще не было цивилизации. Как признается Риненберг, он почувствовал, что нашел образный ключ к построению спектакля, когда художник Илья Коц и актеры начали лепить маленькие глиняные фигурки, создающие убедительный исторический фон. Ефим увидел в этом многозначную метафору: евреи того времени были сырым материалом, из которого могло получиться нечто похожее на соседние народы или нечто уникальное. По ходу спектакля его герои мнут в руках мягкую глину, а в центре сцены, дополняя метафору, вращается гончарный круг, символизирующий вечность и неиссякаемый творческий дух нации.

Самсон (Офер Иерушалми) в спектакле сражается не с врагами, а... с самим собой. Он скучает среди мрачных соплеменников и отдыхает душой среди веселых друзей-филистимлян. Но должны ли суровые, неотесанные евреи уподобиться аристократичным, элегантным филистимлянам? Главный подвиг Самсона связан с проявлением не физической, а духовной силы: он отвергает внешний лоск и блеск процветающих соседей ради заповедей, которые обязан хранить его народ. Это труднейший выбор, спасший евреев от ассимиляции: богатая культура «народа моря» была для них таким же искушением, как позже эллинизм и римская роскошь, а впоследствии – достижения европейской науки. Древние евреи так и не создали цивилизацию дворцов, театров, пиров и спортивных состязаний – их колоссальный вклад в мировую культуру спрессован в одной Книге.

В режиссерской концепции Риненберга иудеи неуклонно следуют своим нравственным законам, а филистимляне непостоянны и циничны в погоне за наслаждениями. Это противопоставление живописными средствами передают сценография Ильи Коца, изысканные костюмы Валентины Стец, работа со светом Андрея Юдашкина, видеоэффекты Евгения Лещенко.

Особенно разителен контраст между борющимися за сердце Самсона женщинами. Филистимлянки Семадар (Габриэла Личман), Элиноар и коварная чужеземка Далила (обе роли исполняет Ренана Нитай) обольстительны, но живут сегодняшним днем, избегая каких-либо обязательств перед возлюбленным. Самсон по молодости отвергает слишком строгую, требующую верности еврейку Карни (Ноа Цанкель), но испытает жестокое прозрение после предательства легкомысленной избранницы.

Архетип еврейской духовности – мать Самсона Ацлельпони (Сима Горен). Невозможно постичь прямое значение ее торжественных древних напевов - это словно напоминание о высшем смысле бытия, который должны постигать ее единоверцы. 

В израильских театрах с их ограниченными возможностями актерам иногда приходится играть в одном спектакле несколько ролей. В спектакле Риненберга эта вынужденная мера приобретает философский смысл: иудеи не зря отвергают материализм филистимлян - та же самая физическая оболочка может скрывать противоположное духовное содержание. Йоси Альбалак играет красавца-филистимлянина Ахтура и мудрого левита Махбоная, Илан Хазан – знатного филистимского вельможу Бергама и еврейского пророка, Ицхак Пекер – отца Самсона и вражеского офицера, в таких же антиподов перевоплощается Ран Коэн.

Некоторые критики, писавшие о спектакле «Микро», усматривают чуть ли не детективную линию в загадочной истории рождения Самсона. Но для режиссера (как и для автора романа) прояснение этой тайны имеет не развлекательное, а символическое значение: еврейский герой вопреки наветам не мог родиться от филистимлянина, ибо его высшее предназначение – разрушение вражеского Храма, средоточия чуждых ценностей.

Риненберг в своей пьесе почти игнорирует библейский сюжет об утрате Самсоном силы, таившейся в длинных волосах назорея. Его Самсон, как герой высокой трагедии, идет к истине через колебания и внутренние противоречия. Не преодолев до конца тягу к греховным соблазнам, Самсон должен искупить свои слабости и ошибки уничтожением идолов, но для этого приходится принести в жертву и себя...

Секрет стиля «Микро» сводится к тому, что многое из сказанного мной выше, читать не обязательно! Как говорит Ирина Горелик, зритель запоминает в театре не слова, а картины, увиденные на сцене. Подобно тому, как режиссер «умирает» в актере, его интеллектуальный замысел должен без остатка раствориться в пластическом решении. 

Ефим Риненберг создал замечательно красивый спектакль, воздействующий и экспрессией красок, и зачаровывающим ритмом, и музыкой (Димитрий Топерман), тонко вплетающейся в драматический конфликт.

В «Самсоне» можно в полной мере оценить не просто режиссуру, но и класс Риненберга-педагога. Непосвященный зритель не усомнится в том, что в спектакле занят давно сыгранный ансамбль, – в то время как здесь сотрудничают и уже известные актеры театра «Микро», и воспитанники «Нисан Натива».

Ицхак Пекер и Илан Хазан во всеоружии профессионального опыта создают по два непохожих друг на друга характера. Сима Горен с ее драматическим талантом и прекрасными вокальными данными впервые придает своей роли поистине эпическое звучание. Всё более сложную психологическую нюансировку осваивает Габриэла Личман.

Ноа Цанкель, Ренана Нитай, Ран Коэн, запомнившиеся неординарными работами в «Буре» Ирины Горелик, теперь, как и Йосеф Альбалак, решают в постановке Ефима Риненберга новые сложные задачи.

Конечно, львиную долю оваций получает Офер Иерушалми. Для того, чтобы дебютировать в «Микро» ролью Самсона, надо обладать не только талантом, но и серьезным духовным потенциалом. Можно авансом поверить, что молодой актер не будет полагаться на выгодные внешние данные и не раз заставит говорить о себе.

Фото: Виталий Фридлянд

воскресенье, 9 апреля 2017 г.

Удушающие объятия Трампа

Ракетный удар США по Сирии был одобрен правительством Нетаниягу, но эта акция никак не связана с израильско-палестинскими отношениями. Последние контакты между Иерусалимом и Вашингтоном, решение правительства Нетаниягу о сокращении строительства в поселениях, намерение Трампа провести в США региональную конференцию по ближневосточному урегулированию – всё это, мягко говоря, не соответствует тем радужным надеждам, которые национальный лагерь возлагал на нового американского президента.


От эйфории и иллюзий – к суровой реальности

Недавнее решение правительства о дальнейшей стратегии заселения территорий бодро интерпретировалось Ликудом как новый этап его поселенческой политики. Но на самом деле то, что происходит, гораздо больше похоже на осуществление мечты... Барака Обамы о прекращении строительства в поселениях и немедленном подписании израильско-палестинского мирного соглашения!

Когда министр обороны Либерман настойчиво предупреждал, что есть однозначные сигналы из Вашингтона, указывающие на неодобрительное отношение Трампа к строительству за «зеленой чертой», кое-кто считал это проявлением усилившегося «прагматизма» главы НДИ, который начал критиковать «крайности» поселенцев и старается улучшить свое реноме на Западе. Факты, свидетельствующие об удивительной эволюции Либермана, нельзя отрицать. Но в правящей коалиции его высказывания - это отнюдь не глас вопиющего в пустыне. Премьер-министр Израиля уже признал, что новый президент США считает расширение строительства в поселениях тормозом мирного процесса. В связи с этим правительство Нетаниягу, обсуждавшее жилищную политику в Иудее и Самарии, утвердило постановление о том, что границы существующих поселений расширяться не будут. Министры проголосовали только за создание нового маленького поселка для жителей разрушенной Амоны. Против этого - как и против строительства двух тысяч единиц жилья в поселениях - Трамп не возражал, так как эти решения были приняты до его инаугурации и он не вправе требовать их пересмотра.

В середине марта на Ближнем Востоке побывал спецпосланник американского президента Джейсон Гринблатт. Нельзя сказать, чтобы программа его визита сильно отличалась от целей аналогичных вояжей прежнего госсекретаря США Джона Керри, зачисленного нашими правыми в недруги Израиля. Гринблатт встретился и с Нетаниягу, и с Абу-Мазеном. Он сказал, что диалог с «президентом» ПА был плодотворным. До этого Трамп лично беседовал с Абу-Мазеном по телефону. Сообщение Рамаллы о том, что обсуждался вопрос о двух государствах для двух народов, ни в США, ни в Израиле никто не опровергал. Как сказал Трамп, у него нет сомнений в искренности стремления Абу-Мазена к миру.

На прошлой неделе состоялись встречи американского президента с египетским лидером Ас-Сиси и королем Иордании Абдаллой. Они отличались небывалой теплотой и декларациями о необходимости ускорения мирного процесса. Трамп информировал собеседников о своем намерении провести этим летом в США региональную конференцию по ближневосточному урегулированию.

Когда я прослеживаю эту цепочку событий, у меня возникает ощущение, что я чего-то не понимаю. Пугаясь своей неадекватности, пытаюсь восстановить картину с момента победы Дональда Трампа на президентских выборах. Среди израильских правых – а уж о «русских» СМИ и социальных сетях и говорить нечего – царила эйфория! Радость не знала границ: после третировавшего Израиль Обамы Америку возглавил друг еврейского государства – он не даст нас в обиду, он в корне изменит ближневосточную политику США, он перенесет американское посольство в Иерусалим, он откажется от реверансов перед арабским миром, он не будет бесцеремонно подталкивать нашего премьер-министра к подписанию соглашения с палестинцами и ругать его за строительство в поселениях!..

Уже тогда я пытался указать на то, что завышенные ожидания чреваты разочарованиями. Я никогда не участвовал в конкурсах оракулов и в данном случае руководствовался всего лишь элементарной логикой: Трампа избрали не председателем Всемирной лиги друзей Израиля, а президентом США, и уже поэтому он должен исходить прежде всего из интересов своей страны. Интерес сильнейшей мировой державы состоит в том, чтобы сохранять свои традиционные зоны влияния. Америка не может бросить вызов всему мусульманскому миру, заявив, что Израилю дозволяется всё, а его соседи должны при любых его действиях молчать и утираться. Но именно так представляли себе политику Трампа его восторженные израильские поклонники...

Поначалу Трамп не разочаровывал самых безудержных оптимистов. Он и новый посол США в ООН Никки Хейли заявили, что Израиль – друг их страны и они не допустят такого беспредела с антиизраильскими резолюциями, который практиковался в последние годы. Трамп говорил о переводе посольства США из Тель-Авива в Иерусалим, будто речь идет о пустяковом оргвопросе. Прибывший в Вашингтон израильский премьер-министр был обласкан, как ни один из его предшественников. Трамп сказал, что не собирается навязывать Израилю формулу «два государства для двух народов» и предоставляет партнерам по переговорам самим решать, на каких условиях они подпишут мирное соглашение. Израильские правые пришли в еще больший восторг, решив, что эта декларация означает индифферентное отношение нового президента США к самой идее создания палестинского государства. Они упорно не обращали внимания на постоянные высказывания Трампа о его желании примирить два народа – о чем он говорил и на встрече с Нетаниягу.

Администрация Трампа, конечно, будет защищать интересы Израиля на международной арене – в отличие от прежнего американского президента, начавшего предавать нас к концу своей каденции. Но вот в «подстегивании» мирного процесса Трамп проявляет даже больше прыти, чем Обама! Приятно, что мы опять можем рассчитывать на блокирование представителем США в ООН антиизраильских резолюций и отчетов. Но, будем откровенны, Израиль на эти нападки практически не реагировал. А вот вопрос об окончательных границах еврейского государства имеет для нас судьбоносное значение.

Наш правый лагерь кипел от возмущения, когда Обама не наложил вето на резолюцию, осуждавшую израильское строительство в поселениях. Я чувствую себя невоспитанным мальчиком из сказки Андерсена, но вынужден спросить: а, собственно, чем лучше заявления Трампа о том, что строительство в поселениях мешает достижению мира? Ведь уже много лет Нетаниягу красноречиво доказывает Западу, что мирный процесс остановился не из-за поселений, а из-за нежелания палестинских лидеров прекратить террор. Но ни Трамп, ни Гринблатт даже не пожурили Абу-Мазена за продолжающуюся интифаду ножей и автомобильных наездов – и в то же время американский президент всерьез собирается уже через несколько месяцев провести в своей стране конференцию по ближневосточному урегулированию. До сих пор такие форумы предлагали провести на своем поле только Россия и Франция. Их посулы Израиль игнорировал. Но как может Нетаниягу после нежностей на первой встрече с Трампом отклонить его сопровождаемое самой приветливой улыбкой приглашение на конференцию по окончательному размежеванию с палестинцами?

В следующем году - в Западном Иерусалиме?..

Сделаю свой вывод: Обама вел себя с Нетаниягу грубовато, пытался выкручивать ему руки, но никакого ущерба Израилю не нанес, а Трамп распинается о любви к еврейскому народу и еврейскому государству, но заключает нашего премьера в удушающие объятия, из которых тот высвободится только после подписания соглашения о двух государствах для двух народов. О палестинском государстве не хотели слышать Бегин и Шамир. Ничего не говорил на эту тему (как и о разрушении еврейских поселений) Рабин, которого после Осло правый лагерь обвинил в предательстве. И вот теперь американский президент, вызвавший страстную любовь нашего правого лагеря, «настоятельно просит» прекратить строительство в поселениях и договориться, наконец, с палестинцами о мире.

В общем, Трамп говорит израильскому правительству: если хотите, можете немножко строить на территориях – поиграйте в свои кубики, но очень скоро всё построенное придется разрушить, как это было в Ямите и Гуш-Катифе, потому что наступит мир и споры о границах Израиля навсегда прекратятся! То есть напрасно гибли тысячи израильтян в войнах с арабскими агрессорами, напрасно евреи мечтали, что хоть немного расширят свою крохотную территорию, напрасно надеялись, что их не запрут в «границах Освенцима».

Я бы сомневался в том, насколько правильно понимаю то, что происходит между США и Израилем, если бы мои опасения не подтвердил глава Еврейского дома Нафтали Беннет. Он заявил коллегам по правительству, что Израиль упускает исторический шанс, возникший благодаря появлению симпатизирующего нам американского президента. По мнению Беннета, премьер-министр должен был твердо и решительно сказать Трампу, что не может согласиться с появлением палестинского государства впритык к израильскому стратегическому шоссе номер шесть. Председатель Еврейского дома убежден, что последняя возможность расширить границы Израиля – это получить согласие Вашингтона на аннексию «зоны С». Беннет давно предлагает этот план, который позволяет минимализировать ущерб от Норвежских соглашений, поскольку в «зоне С» проживают 400 тысяч еврейских поселенцев и менее 100 тысяч палестинцев.

Можно спорить о плане Беннета, предлагать альтернативные варианты. Но комментарий, полученный из окружения Нетаниягу, шокирует! Как заявляют люди, определяющие позицию Ликуда, «Беннет – последний, кто мог бы критиковать правительство, так как он в качестве министра образования включил в школьные программы стихи Махмуда Дарвиша и утвердил на ответственной должности сотрудницу министерства с ультралевыми взглядами».

Еще в древнем Риме осуждался недобросовестный полемический прием ad hominem: переход на личность оппонента вместо опровержения его аргументации. Приведенное высказывание о Беннете прежде всего лживо! Уж он-то не одобряет изучения палестинского поэта, лютого врага Израиля, но, увы, школы имеют право по своему усмотрению определять 30% программы по литературе. Точно так же не Беннет создал систему защиты госчиновников, из-за которой даже министр не может уволить не устраивающего его подчиненого. Ликуд, пришедший к власти в 1977 году, не покушался на засилье левых в культуре и образовании. Он не ослабил власть Гистадрута, а конкретно Нетаниягу после давних схваток с Амиром Перецом во всем уступает профсоюзному спруту. В любом случае переход Ликуда на такие дразнилки показывает, что лидер партии не собирается обсуждать с коллегами по правительству - а тем более с обществом – проблему окончательных границ Израиля.

Еще более агрессивно и грубо (этот «стиль» идет от Либермана) реагирует на предложения Беннета Наш дом – Израиль. Главу НДИ личная конкуренция с этим политиком волнует гораздо больше, чем будущее еврейского государства. Пропаганда НДИ при упоминании Еврейского дома сразу срывается на брань. Достаточно почитать заказные статьи в «русских» СМИ – особенно в «Вестях». Беннета называют «анти-героем года». Появляется "опрос", демонстрирующий популярность министров среди "русских": Беннет - якобы 15-й из 21 - после Акуниса, Гамлиэль, Азулая (спросите репатриантов, какие посты они занимают...) и, конечно, Софы Ландвер (4-е место!!!).

«Представляете, до чего докатился Беннет? – угодливо хихикает кто-то из тружеников партийного пиара. – Он возражает против создания палестинского государства!» Да, Беннет всегда возражал против этого. Если кто-то до чего-то докатился, то это наш национальный лагерь, включая политика, правее которого только стенка: ведь раньше там причисляли к агентам Арафата всех, кто поддерживал лозунг палестинского государства.

Либерман, не раз менявший свои экстравагантные планы решения «палестинского вопроса», теперь предлагает послушно выполнять указания Трампа, но периодически напоминает о своей «идее» обмена территориями и населением. Кроме того, что этот план, требующий трансфера огромных человеческих масс, неосуществим, он предусматривает передачу под юрисдикцию палестинского государства израильских районов (например, части Галилеи!), которые лидеры сионизма всегда считали ключевыми для возрождения еврейского государства. Беннет призывает к расширению официальных границ Израиля. Его план реален, поскольку «зону С» контролируют израильские власти – надо только набраться смелости для изменения ее статуса.

Грызня в коалиции самоубийственна для Израиля, поскольку добрый Трамп загнал Нетаниягу в цейтнот. Конференция в США может не оставить никаких вариантов нашему руководству.
Надежда – уже не на наше правительство, а на... импульсивность американского президента. Он не любит террористов и не стесняется менять свои решения. К примеру, заявил, что не призывает к свержению Асада, но после применения сирийской армией химического оружия санкционировал ракетный удар по Сирии и пообещал при необходимости добавить.
 

Трамп - нормальный американец с нормальными человеческими ценностями. Он был потрясен тем, что головорезы Асада травили газом детей, и сразу отдал приказ о карательной акции. К сожалению, никто не рассказал Трампу, сколько израильких детей зарезали "партнеры по переговорам". Нетаниягу заученно говорит о "двух народах" - Трамп охотно слушает, возможно, не догадываясь, что «палестинский народ» с самого начала был террористическим проектом, разработанным КГБ. В ходе Шестидневной войны Израиль занял не «палестинские земли», а часть территорий Египта и Иордании. Газу Израиль уже уступил ХАМАСу, и Египет на нее не претендует. Если кто-то из жителей Иудеи и Самарии хочет опять стать иорданцем, то стоит обсудить эту тему с королем Абдаллой. Остальные жители ПА могут спокойно жить дальше в «зоне А» и «зоне В» - израильтянам там лучше не оставаться...

Что касается перевода американского посольства в Иерусалим, то это важно. Но уже и Путин готов признать Западный Иерусалим столицей Израиля, а Восточный – столицей «Палестины». Наверное, евреям рассеяния придется говорить на Песах: "В следующем году - в Западном Иерусалиме". 

... И немного конспирологии

Есть еще один неприятный аспект проблемы. В 2005 году многие говорили о том, что Ариэль Шарон решился на демонтаж еврейских поселений в секторе Газы, чтобы левые руководители прокуратуры закрыли «дело о греческом острове», по которому он проходил с сыном Гиладом. В 2007 году под грузом целой кучи уголовных дел Ольмерт охотно согласился ехать на мирные переговоры в Аннаполисе. Теперь некоторые комментаторы похоже объясняют покладистость Нетаниягу в вопросе о сворачивании строительства в поселениях. 
Очень не хочется верить, что судьба сионистского проекта может зависеть от личных неприятностей израильских премьер-министров...

воскресенье, 2 апреля 2017 г.

Мой современник Евгений Евтушенко

На 85-м году жизни скончался Евгений Александрович Евтушенко. Сегодняшняя молодежь практически не знает его. Пришли другие поэты. Но они давно не занимают такого места в душах людей и в общественной жизни, как поэтическое поколение, бесспорным лидером которого был Евгений Евтушенко.


Он появился раньше других «шестидесятников», потому что начал печататься подростком, еще в конце 1940-х. Он сразу стал рупором моего поколения - мальчиков, отрочество которых совпало с ХХ съездом, с надеждами на новую жизнь - более свободную и яркую. Помню, как прочитал в только появившейся «Юности»:

Носил он брюки узкие,
Читал Хемингуэя.
- Вкусы, брат, не русские, -
Внушал отец, мрачнея...

Мальчик, приехавший с далекой станции Зима завоевывать столицу, и сам открывал для себя Хемингуэя, Белля, Пикассо, Дали. Евтушенко чуть ли не первым в Москве начал носить джинсы и вызывающе пестрые ковбойки. Это были прорвавшиеся из-за железного занавеса атрибуты новой эпохи!

Гораздо позже мы осознавали, что Вознесенский, наверное, образованней, Ахмадулина тоньше. Но сначала мы слушали только звонкий голос Евтушенко, наш вкус полностью удовлетворяли его искренность, его смелость. Ведь Пастернака, Цветаеву, Мандельштама в 1950-е «еще» не печатали. А Евтушенко подкупал тем, что давно исчезло из советской литературы и из духовного мира советского человека. Люди, боявшиеся всего на свете, в том числе самих себя, не осмеливавшиеся усомниться в том, что живут в сусально-пряничном мире «Страны Муравии» и «Кубанских казаков», с удивлением обнаружили, что поэзия может не только воспевать, призывать, поучать, но и понятно, душевно рассказывать о нехитрых радостях человека толпы. Исповедальность раннего Евтушенко – это смелый отказ считать себя «винтиком», уверенность в том, что «людей неинтересных в мире нет, их судьбы – как истории планет». Читатели, затаив дыхание, переписывали в тетрадки:

Побрел я берегом туманным,
Побрел один в ночную тьму,
И всё казалось мне обманным,
И я не верил никому.
Ни песням девичьим в долине,
Ни воркованию ручья...
Я лег ничком в густой полыни,
И горько-горько плакал я.

Евтушенко был прирожденным лириком, стих лился легко и свободно, многие строки запоминались мгновенно. Его поэзия оказалась трогательным советским неореализмом. Даже ассоциации возникали с какими-нибудь «Похитителями велосипедов»:

Я качу по асфальту. Я весело жму на педали.
Я бесстрашно гоню, и звоню, и звоню, и звоню...

Поэт пальнул по надоевшей поэтической риторике дробью яркой, сочной детали: «продавщица сдает мокрой мелочью сдачу», «по насыпи хрустеть нагретым шлаком», «вербочка из кефирной бутылки торчит». На фоне канонизированных стихотворных размеров и чугунных рифм вызывающе звучали изящные ассонансы, аллитерации и лихие ритмы:

В вагоне шаркают и шамкают
И просят шумно к шалашу.
Слегка пошатывает шахматы,
А я тихонечко пишу.

Сейчас можно усматривать мелкий эпатаж и самолюбование в знаменитых строчках:

Я шатаюсь в толкучке столичной,
Над веселой апрельской водой,
Возмутительно нелогичный,
Непростительно молодой.

Но шел год 1954-й. Тупая казарменная логика большевистской империи пыталась подчинить себе живую жизнь, и молодость была понятием политическим:

Всё резче эта схватка проступает,
За пядью отвоевывая пядь,
Немолодость угрюмо наступает,
И молодость не хочет отступать.

Евтушенко, конечно, обличал «культ». Он не был ниспровергателем основ и всё осознавшим мудрецом. Но когда все вспоминали о недавнем прошлом, о лагерях, Евтушенко написал «Наследники Сталина». А еще через несколько лет он первым откликнулся на возвращение сталинизма:

Танки идут по Праге
в затканой крови рассвета.
Танки идут по правде,
которая не газета.

Конечно, это читалось в списках, как и «Памяти Есенина» («и мне не хочется, поверь, задрав штаны, бежать вослед за этим комсомолом»).

Сегодня легко критиковать: мол, поэт был наивен, противопоставлял Сталину человечного Ленина, воспевал Фиделя Кастро, верил в построение коммунизма. Но такой и была «оттепель»! После мрачного прошлого хотелось светлых идеалов - а где их было взять, если не в том же прошлом... Хотелось верить, что Сталин исказил идею, что не зря лилась кровь и гибли миллионы. Евтушенко не был умнее всех, но был смелее многих.

Мы, евреи, знали, что никто из современных советских писателей не написал столько волнующих слов о нашем народе и его трагедии, как он. Я помню, с каким трепетом мы держали в руках «Литературку» с «Бабьим Яром»: в СССР 1961 года, где слово «еврей» не произносили, это казалось невозможным, нереальным - и решился на это Евгений Евтушенко! «Я всем антисемитам, как еврей, И потому - я настоящий русский!» - это мощно звучит и сейчас, лучше никто не сказал.

На него обрушилась грубая и грязная брань, его разносил лично Никита Сергеевич. Его «запрещали», поступало указание не исполнять «Хотят ли русские войны». Но Евтушенко оставался собой. Он не был героем, порой каялся, ибо хотел печататься, ездить за границу. И всё равно написал «Братскую ГЭС», где появился «диспетчер света Изя Крамер», - и многое другое, что очень не нравилось кремлевским идеологам.

Евтушенко принадлежит главная заслуга в том, что поэтов слушали огромные залы и стадионы. А он, талантливый и пронзительный, читал мастерски, артистично, лучше всех!

Потом интерес к поэзии начал спадать, потому что советская действительность становилась всё более непоэтичной. Но в этом не было вины Евтушенко и других поэтов его поколения.

Позже можно было услышать, что Евтушенко писал слишком много и не всё у него в творчестве равноценно. Тут спорить ни к чему. В этом богато и разносторонне одаренном человеке был огромный запас творческой энергии. Он написал немало «проходных» стихов, не слишком впечатляющих рассказов и романов. Евтушенко не стал большим кинорежиссером, он интересней как актер и фотограф, потому что всегда испытывал потребность выразить свое вИдение, свой темперамент.

Его надо судить по лучшему из того, что он сделал. Евтушенко – замечательный русский лирик, обогативший поэзию своего времени новым языком, новой мелодикой. Он был подлинно народным поэтом, очень многие стихи которого положены на музыку.

Когда в СССР наступил «застой», у Евтушенко не нашлось тех духовных резервов, которые позволили другим поэтам найти новую эстетику. Он слишком привык к непосредственному общению с читателем, чтобы уйти в андеграунд. Бунтарь еще не сдавался, пытался протестовать эзоповым языком. Писал в стихотворении о Нефертити и фараоне, что «хоть она с ним и лежала, она векам принадлежала», а в «Балладе о браконьерстве» просил Председателя: «Сделай ячейки пошире – так невозможно узко! – пусть подурачится молодь прежде, чем стать закуской». Сами попытки поэта испытать себя в других видах искусства обнаруживали нежелание советского человека эпохи заката империи смириться с запрограммированной свыше судьбой, укладываться в рамки скупо отмеренной социальной роли.

В русской поэзии второй половины ХХ века, без сомнения, были фигуры более крупные, чем Евтушенко. Но именно он стал символом целой эпохи. Мы, дети той эпохи, были такими же пылкими, категоричными, во многом наивными. Наши литературные вкусы формировались под влиянием Евтушенко и других поэтов-«шестидесятников». Повзрослев, мы прочитали много другого, но не нужно и несправедливо с высоты сегодняшнего понимания пренебрежительно отзываться о честной и смелой поэзии, принадлежавшей своему времени.

Стихи Евтушенко помнят до сих пор миллионы людей. Они будоражат эмоциональностью и молодым задором, потому что их автор, проживший долгую жизнь, сумел не стать стариком! Я помню его на склоне лет: он оставался долговязым и худым, всегда был щеголеватым, носил очень яркие, по-прежнему эпатирующие вещи. Как всегда, кто-то из сверстников поэта прохаживался насчет его вкуса, поскольку сам не решался носить что-либо кроме блеклых пенсионерских прикидов.

Евтушенко еще рано списывать в архив: он отразил в своих стихах отчаянную попытку своих соотечественников уничтожить Империю Зла, а она упорно возрождается! Когда я вижу в телерепортажах избиение российских демонстрантов, когда слышу угодливые выступления в Кремле «деятелей литературы и искуства», то вспоминаю молодого Евтушенко:

Не может добрый быть трусливым.
Кто трусит, тот не так уж добр.
Не стыдно ль за себя трястись вам
И забывать, что смелость – долг!

Когда друзей за правду били,
Кастетом головы дробя,
Вы их любили? Да, любили,
Но вы любили про себя...