Время писать воспоминания, время издавать воспоминания

Иерусалимское издательство «Достояние» выпустило в свет уже шестую книгу альманаха «Время вспоминать». Это уникальные человеческие документы: бывшие советские евреи рассказывают о главных испытаниях прежней жизни, о трудном врастании в израильскую действительность, о непреходящих ценностях и обретении нового взгляда на мир.

Многие истории, приведенные в альманахе, читаются как роман. Даже соседствующие с ними небольшие эпизоды - это готовые сюжеты для рассказов или повестей. Значительность этим личным свидетельствам придают не только незаурядные качества авторов воспоминаний, яркость их характеров и дарований, но и масштабы исторических обстоятельств, в которых они оказались. Когда-нибудь эти семейные предания послужат основой для грандиозной эпопеи о переломе в судьбе огромной части еврейства диаспоры.

У некоторых авторов отпечатался в памяти только последний период их прошлой жизни – постепенный развал большевистской империи, вызвавший у ассимилированных советских евреев пробуждение национального сознания. Люди постарше запомнили страшные годы войны, маету эвакуации, гибель родных, оставшихся на оккупированной нацистами территории. Самое интересное – читать семейные саги, запечатлевшие и дореволюционные времена, и мытарства евреев в годы политических потрясений, социальных «экспериментов».

Альманах «Время вспоминать» отразил особую черту евреев, благодаря которой они не исчезли за тысячи лет скитаний в чужом и жестоком мире. Евреи всегда знали свою историю. Память о заповеданной земле на время заменила им эту землю, но заставляла стремиться к возвращению в Сион. Общая история народа  складывалась из индивидуальных воспоминаний: у евреев всегда существовал культ семейных генеалогий, почитания предков. Опыт прошлого, всегда сохранявший привкус горечи, уберег евреев от повторения роковых ошибок и от полной ассимиляции, хотя она постоянно грозила им. Поразительно, что советские евреи, которых бесчеловечная власть лишила их духовности, истории, языка, сохранили в генах потребность помнить о своих корнях!

Шестая книга из серии «Время вспоминать» производит сильное впечатление подбором серьезных, авторитетных  авторов, многие из которых известны русскоязычной общине. Это и люди, успевшие побывать в сталинских лагерях, и бывшие участники подпольного сионистского движения в СССР, и писатели, художники, музыканты, и ученые, и удивительно волевые, талантливые евреи, которые в советских условиях сумели сделать блестящие профессиональные карьеры несмотря на препятствия, возводимые антисемитским режимом.

Один из повторяющихся сюжетов воспоминаний – тяга евреев к книге! Простые местечковые евреи, зачастую не получившие систематического образования, читали не только Тору, но и русских писателей. При своих скудных доходах они собирали хорошие домашние библиотеки, благодаря которым их дети и внуки становились культурными людьми с широким кругозором. (Русская культура не была виновата в том, что до революции евреи были заперты в черте оседлости, а при советском режиме из них пытались вытравить всё еврейское).

Один из волнующих мотивов многих воспоминаний – забота евреев о своих семьях. Родители жертвовали всем ради детей. Дети самоотверженно помогали родителям, бабушкам и дедушкам. В самые страшные годы (революция, Гражданская война, сталинские репрессии, Холокост), когда гибли люди, разрушались семьи, евреи всегда принимали участие в судьбе своих родственников, оставшихся без поддержки. Это одна из главных заповедей, полученных евреями у горы Синай и позволивших им выжить как народу.

На мой взгляд, у шестого выпуска «Время вспоминать» есть характерная особенность: здесь достаточно много историй «смешанных» семей. Это реальность галутной жизни. Хотя евреев всегда предупреждали о необходимости жить в своей еврейской среде, не сближаться с «гоями», это требование не всегда выполнялось. С одной стороны, правы были те, кто считали, что евреи, которых преследовали, третировали, унижали, могут полагаться только на своих соплеменников и свои духовные традиции. Но, с другой стороны, дело было не только в соблазнах чужих культур и выгодах эмансипации – евреи с древних времен жили среди других народов и со многими поддерживали дружеские отношения, что запечатлено и в ТАНАХе. (Меня лично в альманахе впечатлил совершенно реалистический рассказ о романе выросшей в бедности еврейской девушки, ставшей прекрасным юристом, с... генеральным прокурором СССР! Это точно напоминает библейские сюжеты!). В нынешнем выпуске «Время вспоминать» приводится немало историй о замечательных семьях, в которых один из супругов не был евреем, но разделял все беды и горести народа – как когда-то моавитянка Рут... Читая об этом, понимаешь, что сегодня, в условиях массовой алии из бывшего СССР, трудно найти универсальное решение проблем «смешанных» семей, а нашим государственным деятелям и «духовным учителям», увы, зачастую не хватает мудрости и широты подхода для предотвращения конфликтных ситуаций...

Кстати, незаметно и ненавязчиво мотив взаимодействия культур вплетается и в оформление альманаха «Время вспоминать»! На клапанах его суперобложки размещаются стихи выдающихся поэтов, посвященные теме человеческого бытия, памяти, духовного наследия. Это сообщает духовный настрой и философский импульс содержимому книги. Да и картина на обложке последнего выпуска – это «Лес» Чюрлёниса. Он – не еврей, как и некоторые из цитируемых поэтов, что отнюдь не мешает воспринимать сквозь призму их мудрости еврейские судьбы.  

Я всегда прочитываю каждую книгу «Время вспоминать» от корки до корки. Может быть, самым молодым репатриантам покажется, что эти воспоминания к ним уже не относятся. Но это не так. Рано или поздно у любого еврея просыпается потребность в осознании своих корней. В Израиле еще не завершился процесс «мизуг-галуйот» (перемешивания волн алии из разных регионов).  Ребята, спешащие сразу стать «настоящими израильянами», обнаруживают, что их сверстникам-сабрам знакомство с прошлым своих семей очень помогает в самоидентификации. А уж люди моего поколения читают еврейские воспоминания с особым волнением, так как в них очень многое перекликается с их судьбами. Мне лично невероятно интересно просматривать замечательные фотографии, которые всегда иллюстрируют сборники «Время вспоминать». Как будто перелистываешь пожелтевшие от времени семейные альбомы. Удивительные истории и удивительные лица!..

Издательство «Достояние» делает большое и благородное дело. Шесть книг серии «Время вспоминать» составлены из воспоминаний 130 авторов! Для некоторых из них предложение издательства о сотрудничестве стало последним шансом рассказать свои семейные истории. А редакторы Александр Кучерский и Ирина Рувинская проявляют высокое литературное мастерство, не только превращая оригинал (иногда устный) в захватывающее повествование, но и сохраняя авторскую манеру изложения и интонацию. Хочется надеяться, что этот очень важный проект будет успешно продолжаться.       

   

          

Главная победа: честь Ликуда спасена!

В Ликуде облегченно перевели дух. На выборах председателя Ликуда Нетаниягу одержал уверенную победу! Уверенную ли? «Газета Биби» вела агрессивную кампанию против Гидона Саара. «Левые СМИ», якобы поддерживавшие Саара, убеждали избирателей -  в том числе ликудовских – что у него нет шансов. Неужели получение Сааром после всего этого более четверти голосов членов Ликуда – это сокрушительное поражение? Есть другое мнение - Саар добился на праймериз большего, чем Нетаниягу: покусившись на создаваемый в Ликуде культ вождя, он спас честь партии.

 

Результаты праймериз в Ликуде: Биньямин Нетаниягу получил 72,5% голосов, Гидон Саар – 27,5%. Явка членов Ликуда на внутрипартийных выборах составила менее 49%.

Официальные сообщения Ликуда о победе Нетаниягу напоминают фронтовые сводки: мы победили врага! (товарища по партии...). Триумфатор, устало улыбаясь, рассказывает товарищам по партии, как много пришлось работать для победы, которую он со свойственной ему скромностью назвал «грандиозной».

Сказать по правде, меня поразило достижение Саара! Я был уверен, что он получит максимум 10% голосов. Ведь его попытка бороться с Нетаниягу за лидерство в Ликуде казалась безнадежной по всем статьям.

Нетаниягу - не просто глава партии, но премьер-министр. Саар сейчас не занимает в партии никаких постов. Больше того, он на время отошел от большой политики и вернулся в Ликуд совсем недавно. За время его отсутствия ситуация в партии еще больше изменилась в пользу Нетаниягу.

Работающая на премьер-министра пропаганда партии представляет Ликуд, возглавляемый Нетаниягу, как главный оплот сионизма и патриотизма в еврейском государстве. Правым партиям настоятельно рекомендуется на выборах в кнессет не путаться под ногами у Ликуда, чтобы не «распылять» голоса национального лагеря. Собственно, Нетаниягу сейчас называет правой партией только Ликуд: остальные – это или «мелкие правые», или «левые капитулянты». Возможная победа на выборах Кахоль-Лаван изображается как немедленный союз этой партии с арабским списком и, соответственно, террористами. По этой же «методике» оценивается поведение членов фракции Ликуда. Все, кто подозревается в нелояльности лидеру, считаются агентами левых. Именно так аттестовал Нетаниягу Гидона Саара, который всегда считался более правым, чем он, и к тому же при голосовании по избирательному списку дважды опережал всех ведущих деятелей Ликуда.

В общем, если называть вещи своими именами, то в Ликуде укрепился культ Нетаниягу. С ним не положено полемизировать, его нельзя критиковать. Если еще недавно за пост председателя партии демократически боролись и Давид Леви, и Моше Аренс, и Сильван Шалом, и Меир Шитрит, то сегодня чье-то намерение  соперничать с лидером Ликуда рассматривается как нелояльность, интриганство.

Нетаниягу всегда ревниво относился ко всем, кто мало-мальски угрожал его лидерству в Ликуде. Саар не случайно на время покинул партию. Он постоянно ощущал неприязнь к нему босса. Она выражалась и в том, что второй человек в иерархии партии не получал самых важных министерских постов, и в том, что министерства, достававшиеся ему, финансировались не слишком щедро (в бытность министром образования всегда корректный Саар однажды прямо заявил, что при таком урезании средств не сможет продолжать работу в этом ведомстве).  

Пока Саар отсутствовал, Нетаниягу с напряжением ожидал его дальнейших действий. Как только тот вернулся, Нетаниягу громогласно заявил, что Саар вместе с прездентом Ривлиным замыслили путч и, если после выборов никто не сможет сформировать правительство, Ривлин поручит это Саару. Хотя за последний год уже два раза раза ни одна партия не могла создать правящую коалицию, мрачные пророчества Нетаниягу не сбылись. Тем не менее он не счел нужным извиниться перед Ривлиным и Сааром за клевету. Культ личности в том и состоит, что обожествляемый вождь всегда прав и не может опуститься до извинений перед кем-то.    

Когда провалилась вторая попытка создания правительства Ликудом, Саар настоял на проведении выборов лидера партии. Это было нормальное демократическое требование: прежде в Ликуде периодически проводились выборы председателя, особенно после поражений партии на выборах в кнессет – как в 1992 году при Шамире и в 1999-м при Нетаниягу. Были праймериз и в 2005-м после создания Шароном Кадимы. Но выдвижение Сааром своей кандидатуры было воспринято Нетаниягу и поддерживающей его фракцией Ликуда как подтверждение всех худших подозрений. Нетаниягу публично высказывался о Сааре не как о товарище по партии, сопернике на демократических выборах в Ликуде, а как о замаскированном враге.

Против Саара выступила не только вся фракция Ликуда кроме нескольких второстепенных фигур, но и «тяжелая артиллерия» - «газета Биби». Трудно сказать, оговорил ли заранее престарелый американский миллиардер, подаривший Нетаниягу бесплатную газету для противостояния ангажированным израильским СМИ, ее цели и методы работы. Тем не менее Биби опять использовал это мощное пропагандистское средство для борьбы с более правыми чем он политическими соперниками: раньше это были Беннет, Шакед, Фейглин, теперь – ликудник Саар. До праймериз в Ликуде «Исраэль ха-йом» публиковал многочисленные статьи с критикой Саара и карикатуры на него.        

Некоторые поклонники Нетаниягу осуждали Саара: мол, недостойно навязывать политическую борьбу лидеру своей партии в трудную для него минуту, когда он подвергается травле. Но имеет ли место травля или ведется обоснованное расследование, может выясниться только в суде. Нетаниягу же очень не хочет суда и намерен затянуть рассмотрение своих дел на долгие годы. Так что же - из-за этого в Ликуде еще десять лет нельзя проводить внутренние выборы? 

Уже после победы Нетаниягу на праймериз аналитики «Исраэль ха-йом» поспешили отметить, что вдохновитель их газеты получил безоговорочную поддержку периферии, а Саар – Северного Тель-Авива, то есть за Биби стоит народ, а ликудовский раскольник почему-то симпатичен оплоту левых... Тем не менее и в Ришон ле-Ционе Саар получил всего лишь вдвое меньше голосов, чем Нетаниягу. Если считать «народом» массу, которую устраивает культ вождя, а не жителей главных культурных центров, то «Исраэль ха-йом» совершенно прав! Этот "народ" кричал Саару, явившемуся на празднование Хануки в Ликуде: "Предатель! Убирайся домой". Печально, что существует одичавший до такой степени еврейский плебс, который готов растерзать даже представителя "своей" партии, осмелившегося соперничать с его кумиром (эти крикуны могут быть и правыми, и левыми, и ультраортодоксальными). . Но еще печальней то, что кто-то выращивает  этот плебс и заряжает его мозги ненавистью к нужным "объектам". Впрочем, это отдельная тема.  

Вне всякого сомнения, с Нетаниягу сегодня не может конкурировать ни Саар, ни любой другой деятель Ликуда. Но должно ли это радовать лидера партии, заботящегося о ее будущем? Главе Ликуда стоило бы задуматься о том, что меньше половины членов Ликуда участвовали в праймериз. Увы, сам Нетаниягу сделал всё, чтобы рядом с ним не появлялись достойные потенциальные наследники. Партию покинули, не выдержав его давления,  Фейглин, Бени Бегин, на время отошел от дел Саар. Чтобы расти, политик должен занимать все более серьезные посты. Но Нетаниягу не продвигал ни прекрасного организатора Каца, ни энергичного Эрдана, ни спикера кнессета Эдельштейна, ни интеллектуала Элькина.

Худшее, что сделал Нетаниягу, - он внушил значительной части общества, что национальный лидер должен сидеть в своем кресле до самой смерти, а препятствуют этому исключительно враги Израиля! Чем же мы отличаемся от тоталитарных режимов? Понятия о демократии с ужасающей скоростью выветриваются из голов израильтян – об этом свидетельствуют подростковые «аргументы» обожателей Биби в пользу его незаменимости: «Он такой талантливый! Кто из наших политиков умеет так красиво вступать! Он так много сделал для страны!»  

Черчилль немало сделал для своей страны, он помог ей отразить агрессию нацистской Германии и стал одним из руководителей антигитлеровской коалиции. Оратор он был несравненный, да еще и лауреат Нобелевской премии по литературе! Тем не менее на первых же выборах после Второй мировой войны англичане переизбрали его. Тэтчер преобразила Великобританию, но на пике карьеры ее в собственной партии заменили на менее заслуженного соперника. Такова суть демократии: чем более крупные политики руководят страной, тем важнее сохранить соперничество во власти, преемственность, чтобы после их ухода страна не впала в прострацию.

Как ни странно, мне вспомнился... первый съезд народных депутатов периода «перестройки» в СССР. Впервые встал вопрос о политической реформе, о демократических выборах президента. Однако, по советской инерции, депутаты твердили: «Конечно, в принципе нельзя голосовать за одну кандидатуру, но ведь на сегодняшний день Горбачеву нет альтернативы». И тогда встал и предложил свою кандидатуру никому неизвестный молоденький депутат с декабристской фамилией Оболенский. Он сказал, что понимает – у него нет шансов против Горбачева, но он хочет помочь рождающейся демократии.

Результат Гидона Саара на праймериз в Ликуде нельзя назвать провальным. Он в одиночку боролся против популярного партийного лидера и его мощной пропагандистской машины. Как сложится дальше карьера Саара, трудно сказать. После уверенного возвращения на политическую арену каждый его шаг будут отслеживать все, кто рассчитывает стать наследником Нетаниягу. Но Саар уже одержал важнейшую победу для Ликуда: он спас его честь, он напомнил, что это демократическая партия. Саар показал, что не все в Ликуде забыли о правилах приличного поведения в политике. После поражения на праймериз он не заказывал сатирических статей о сопернике, а поздравил победителя и заверил, что на выборах в кнессет поддержит партийный список, возглавляемый Нетаниягу.

Напоследок признаюсь: я никогда не был «болельщиком» Саара. Встречался с ним в качестве журналиста, и меня в его взглядах многое не устраивает. Его личную жизнь я, в отличие от некоторых взбесившихся блюстителей идеологической чистоты, не обсуждаю. По моему убеждению, перед тем как поцеловать женщину не надо спрашивать у нее партбилет. Что бы сегодня ни писал о Гидоне Сааре «Исраэль ха-йом», когда-нибудь в истории Ликуда ему будет посвящена похвальная страница.       

Только ли Польша должна извиняться?

Израильские лидеры считают, что не наше дело – разборки между Россией и Польшей по разным аспектам истории Второй мировой войны. Но Путин уже вспомнил предвоенные годы и напустился на Польшу за ее  антисемитскую политику в тот период! К этой теме Израиль должен быть очень чувствителен. Да, перед войной польские лидеры вели себя небезупречно. Они и сейчас не во всем правы. Однако надо помнить, чего стоило евреям равнодушие Европы к судьбе Чехословакии, Польши, Прибалтики...

 

Спикер Госдумы Вячеслав Володин заявил, что Польша должна извиниться за сотрудничество с Гитлером и за антисемитские высказывания польского посла в Германии в 1938 году.

Председатель Госдумы сделал это заявление после выступления Путина на расширенной коллегии Министерства обороны РФ. Российский президент критиковал Европарламент, который возлагает ответственность за развязывание Второй мировой войны на гитлеровскую Германию и сталинский СССР. Путин «объяснил», что на Польшу 1 сентября 1939 года – как и на СССР 22 июня 1941-го - напала Германия, а Красная Армия вошла в Польшу 17 сентября, когда там уже не было правительства. По словам Путина, Польша сотрудничала с нацистским режимом. Он рассказал, что в 1938 году Гитлер признался польскому послу в Германии Юзефу Липски в намерении депортировать немецких евреев в Африку. Как похвастался Липски в отчете министру иностранных дел Польши Юзефу Беку, он сказал фюреру, что если тот осуществит этот план, ему поставят памятник в Варшаве. «Сволочь! Свинья антисемитская!» - прокомментировал Путин этот эпизод.

                                                Юзеф Липски

Должен сказать, что не припомню такого эмоционального выступления советских или российских политиков по поводу антисемитизма. Но на этом мои положительные оценки этого политического инцидента иссякают и начинаются вопросы.

Действительно ли Юзеф Липски сказал такое Гитлеру или приврал в секретном письме шефу – совершенно неважно. Интересней другое: перед кем, по мнению Володина, должна извиняться Польша – перед Россией или перед польскими евреями? Первое предполагает, что все страны, пытавшиеся в 1930-е годы «по-хорошему» договориться с Гитлером о ненападении, виновны перед нынешней Россией. Второе означает, что Путин взял на себя роль защитника польского еврейства, хотя не проявляет особого интереса к истории уничтожения советских евреев.

О ситуации в Европе в 1930-е годы всё известно. В созданных после Первой мировой войны государствах национальное самосознание часто формировалось посредством усиления антисемитизма. «Шуточки» в стиле Юзефа Липски могли позволить себе и другие политики. Но гораздо хуже то, что во многих странах Восточной Европы еще до прихода Гитлера к власти проводилась антисемитская политика, принимались дискриминационные законы. Из-за этого во второй половине 1920-х годов в Палестину хлынул поток репатриантов из Польши и Венгрии (переселенцев из Польши называли «алией Грабского» - по имени премьер-министра, проводившего политику вытеснения евреев из бизнеса). Почему «принципиальное» российское руководство не требует от нынешних польских и венгерских лидеров извинений за государственный антисемитизм в довоенный период? А почему только довоенный? В 1968 году польский генсек Гомулка публично назвал евреев пятой колонной и предложил им немедленно покинуть страну. В наше время ряд польских руководителей извинились за ту кампанию и назвали ее позором. Но Путин не вспоминает о Гомулке, поскольку распад советской империи и созданного ею соцлагеря называет геополитической катастрофой. Особенно бережно он относится к репутации Сталина!

В своем упоминавшемся выступлении Путин отметил, что Сталин, как его ни оценивай, не запятнал себя личными встречами с Гитлером – в отличие от польских политиков. Это странный аргумент. Сталину было трудно физически встретиться с Гитлером, потому что он страдал манией преследования и старался не выезжать из Москвы – фюрер тоже редко путешествовал. Но с Гитлером встречались другие советские деятели, послушно выполнявшие установки Сталина. И после торопливого подписания секретных протоколов Молотовым и Риббентропом на дружеском банкете Сталин первым делом поднял тост за Гитлера! Да, по окончании Первой мировой войны  в Европе очень боялись повторения глобальной катастрофы и многие страны заключали договора с Гитлером. (Кстати, СССР подписал с Польшей договор о ненападении на несколько лет раньше Германии). Но только Сталин разделил с ним «сферы влияния» для последующего их захвата! Только после пакта Молотова-Риббентропа Германия и СССР начали оккупировать одну страну за другой. Естественно, это было развязыванием Второй мировой войны, и с 1939-го по 1941-й год СССР был союзником гитлеровской Германии. Лишь «вероломство» фюрера привело к войне СССР против Германии.

В 1939 году Сталин с примитивной хитростью напал на Польшу на 17 дней позже Гитлера, чтобы развеять подозрения в сговоре. Но советские газеты тех лет ежедневно сообщали о доблестных победах Красной Армии над польскими войсками. А заключительный парад «победителей» в Бресте не оставлял сомнений ни в факте сговора, ни в том, какие союзники начали мировую войну. 

Юзеф Липски наверняка заслужил путинские эпитеты. Но президенту России стоило бы вспомнить о том, как усиливался государственный (!) антисемитизм в СССР в процессе сближения двух людоедских режимов. Сталин снял с поста наркома иностранных дел интеллигентного, знавшего языки Максима Литвинова, так как Гитлеру и Риббентропу было бы неприятно встречаться с евреем, и вместо него назначил своего верного подручного Молотова. Из советского официального лексикона исчезло слово "фашизм".

Для Путина Гитлер - это нехороший лидер страны, "подло" напавшей на СССР и разгромленной им. Он как-то сказал, что если бы Гитлер "остановился" в 1938 году, то вошел бы в историю как политик, много сделавший для Германии. Много сделавший! Принявший много расистских и антисемитских законов (Нюрнбергские законы - это 1935 год), запретивший много партий, вырезавший много политических противников и создавший много тюрем. Сталин водил за нос Европу, затевая в 1930-е годы переговоры с разными странами. Но он мог вступить с союз только с Гитлером, потому что это было родство прирожденных палачей. Сталин и Гитлер уничтожили в своих странах не просто оппозицию, но любое слово критики, они придумали безумные идеологии, создали тайную полицию, систему доносительства и концлагеря. Гитлер напал на Чехословакию для "защиты немецкого мира" - как Сталин оккупировал Прибалтику для расширения советского мира, как в наши дни Путин вторгся в Украину "для спасения русского мира". Есть только одно различие: Гитлер укрепил Германию и накормил немцев, а Сталин окончательно разорил свой народ, довел его до голода и нищеты.

Без сомнения, нацистский план выселения немецких евреев в Африку был антисемитским, хотя в случае его реализации стал бы меньшим злом, чем сжигание евреев в печах. (Сионисты допускали возрождение еврейского государства  Уганде, да и в безлюдной Палестине, среди песков и болот, строить поселения было не очень комфортно). Но знает ли Путин, что по польским евреям, пытавшимся бежать от нацистов в СССР, стреляли прямой наводкой советские пограничники? В итоге эти евреи погибли в нацистских концлагерях. Но и те, кто успел до установления советско-германской границы добраться до Советского Союза, часто попадали в ГУЛАГ. «Референты» выискавшие для Путина компромат на забытого польского посла, могли бы предложить ему для чтения книги Менахема Бегина и Юлия Марголина. Собирается ли Россия, правопреемница СССР, извиняться за расправы НКВД с польскими евреями?

Практически все страны, на территории которых уничтожали евреев, принесли извинения Израилю. Только Россия этого не сделала, хотя на оккупированной территории РСФСР местные колаборационисты зверствовали не меньше, чем прибалтийские или украинские полицаи. Путин не собирается критиковать Сталина, который во время войны (!) санкционировал борьбу с еврейским засильем в учреждениях культуры, а после разгрома Германии развернул совершенно геббельсовские кампании по борьбе с космополитами, врачами-отравителями, еврейскими писателями! Многие историки утверждают, что к концу жизни Сталин собирался депортировать всех советских евреев - не в Африку, но в тундру. (Есть историки, отвергающие это предположение, но оно не менее правдоподобно, чем признания Гитлера польскому послу). Будет ли Россия извиняться за антисемитизм Сталина, стоивший жизни тысячам советских евреев?

Конечно, не будет. Сегодня кремлевские вожди находят антисемитизм и оправдание нацизма только в Польше, Украине, странах Балтии, потому что эти страны ориентируются на Запад и не слушают окриков из Москвы. Возможно, Путин лично - не антисемит. Но он историю знает плохо, а воспитали его в духе преклонения перед великой большевистской империей,  и мечта нацлидера - возродить это "величие" танками и истребителями. 

Российские историки могут по указке президента сколько угодно переписывать историю Второй мировой войны – факты о сговоре Гитлера и Сталина, их кровавых преступлениях давно всем известны. А попытки, предпринимаемые кремлевскими идеологами в этом направлении, воспринимаются исключительно как прогрессирующая шизофрения.           

Дневник авангардиста в помощь искусствоведам и репатриантам

В московском издательстве НЛО вышла в свет книга Михаила Гробмана «Левиафан 2». Это дневники одного из лидеров московского андеграунда, которые он вел после репатриации в Израиль в 1971 году. Регистрация автором каждого дня, прожитого в Израиле, - это уникальный опыт, который сегодня интересен не только приверженцам современного искусства, но и всем выходцам из СССР, по-разному интегрировавшимся в израильскую жизнь, а также многим еврейским интеллигентам, соблазнившимся мифами о «духовных скрепах» и «русском мире».

Михаил Гробман. Левиафан 2. Иерусалимский дневник 1971-1979. Новое литературное обозрение. Москва. 2019.

Первая часть дневников Гробмана «Левиафан» была опубликована тем же издательством Новое литературное обозрение в 2002 году. Она охватывала московский период жизни Гробмана с 1963 по 1971 год. Книга создавала обширную картину существования «неофициальных» художников и их борьбы за право свободно творить без оглядки на идеологических жандармов и лакейский «Союз художников». Автор дневников представал человеком, который ненавидел тупость и бездарность Системы, который именно своё еврейство хотел превратить в духовную основу нового искусства, но не мог изменить антигуманных законов окружавшей его жизни. Он не мечтал о роскоши и почетных званиях. Он хотел дышать. И потому уехал с семьей в Израиль, как только началась массовая алия из СССР.

В сентябре 1971 года в Израиле дышалось прекрасно – особенно в Иерусалиме, где поселились Гробманы. Тут я не могу не заметить, что среди репатриантов 1990-х сложились мифы о сионистской алие 1970-х, которая попала в райские условия и потому приняла Израиль на «ура». Дневники Гробмана, фиксирующие со свойственной ему тщательностью как его мысли, настроения, так и детали быта, восстанавливают реальность того времени и особенности процесса превращения советского человека в гражданина еврейского государства. Сегодня «обыкновенный» репатриант может извлечь из них простейшую истину: восприятие Израиля зависит прежде всего от внутреннего настроя человека, его иерархии ценностей: если для него главное – жить в еврейской среде, вернуться к корням, то он легче переживет неизбежные материальные трудности начального периода и израильтян будет воспринимать как большую семью, а не как классовых врагов. Сказанное давно стало банальностью, но алия из бывшего СССР продолжается и, увы, всё так же банально нытье многих репатриантов, включая интеллектуалов и людей искусства!

В дневниках Гробмана, опубликовать которые он в то время не мечтал, отражена эйфория первых месяцев «абсорбции». 32-летний художник не вспоминает комфортную советскую жизнь (да и какой комфорт мог быть у изгоя советской культуры), он радуется всему: цивилизованному жилью, отсутствию «дефицита», доброжелательному отношению израильтян. О задерживающемся багаже он с тревогой думает не из желания «зажить по-человечески» (в одной из записей он меланхолически упоминает, что у тещи разбилась отправленная в контейнере посуда), а только потому, что должны прибыть его картины и работы товарищей по андеграунду. Из приобретений он перечисляет в основном... русские книги, которые пополняют его великолепную библиотеку. Готовность художника общаться с израильтянами поразительна, поскольку он еще не знает иврита, но очень хочет им овладеть, и потому добивается своего – без ульпанов и особых методик. С такой же мотивацией новый репатриант Гробман воспринимает вызовы на армейские сборы: совсем не в мальчишеском возрасте он осваивает специальность артиллериста!

Характерно отношение Гробмана к учебе его детей в израильской школе. В отличие от многих репатриантов с их советским чванством в отношении «лучшего в мире» советского образования, он всегда говорил, что уехал из СССР, поскольку не мог без ужаса представить, как его дети пойдут в советскую школу. Автор дневников не рассчитывает, что какие-то гениальные педагоги обогатят его отпрысков редчайшими познаниями, - он верит в важность культурной закваски, полученной детьми в семье, и в... здоровое, благотворное влияние отнюдь не элитной израильской среды. Его радует, что дети находят израильских друзей, пользуются уважением среди них, - остального пусть добиваются сами (и действительно без учебы в престижных школах, без протекций сын Гробмана стал сначала боевым летчиком, затем профессором архитектуры, а дочь после выступлений в популярной телепередаче делает успешную карьеру продюсера в Голливуде).

Но, конечно, самое интересное – профессиональная интеграция художника Гробмана! Он с первых же дней в Израиле встречается с израильскими художниками, писателями, чиновниками от культуры, предлагает организовать выставки русского авангарда. Последний момент принципиален для Гробмана! Даже в период неустроенности, безденежья у него ни на секунду не возникало мысли о подлаживании к израильскому художественному истеблишменту. Он категорически отказывается участвовать в неинтересных ему выставках, не соглашается отдавать свои картины за бесценок. Гробман независимо держится с самыми влиятельными людьми:

«Встреча с министром связи Шимоном Пересом...  Министру понравились два моих пергамента (акварели), я подарил ему свой каталог Т.-А. музея с надписью. Советник Переса всячески намекал, чтобы я подарил министру свою работу, но я ничего не дал, считая это западло».

Гробман был разочарован тем, что в Израиле - свободной стране - искусство зачастую провинциально и не ориентируется на новейшие мировые направления. Его дневники пестрят нелицеприятными оценками самых авторитетных представителей израильской культуры:

«Мы с Иркой были на вернисаже Ш. и Ю. (Гробман всюду приводит полностью имена и фамилии, но я их не указываю, чтобы сегодня избежать возмущенных комментариев. Кому интересно – почитает первоисточник. – Я. Ш.). Художники – говно... Познакомился с преподавателем эстетики М. и его женой, плохой художницей...»

«М. весь погружен в административную работу, и очевидно, что его карьера художника кончена...»

«... Мы были в «Арте» на выставке Н. Г., к его 80-летию... Было битком набито публикой, вся буржуазия, и чиновники, и прочая шваль. Высохший и бледный, как напудренный, маэстро принимал знаки почета и преклонения. Я не подошел из-за обилия восторженных тухлых старичков и старушек. Выставка бездарная, за исключением одной работы маслом 20-х годов, и коммерческая... Это называется выставка к 80-летию? Какая деградация, какое отсутствие ума и чести!»

Сам Гробман в тот момент еще совсем молод как художник.  Он полон энергии и желания поднять израильское искусство на более высокий уровень. Он критикует израильских коллег и за неумелое подражание Европе, и за неспособность внести в свои работы еврейскую философию и символику. Гробман противопоставляет местным ретроградам созданную им группу «Левиафан», исповедующую его идеи. Русский авангард он пропагандирует в Израиле как пример создания революционной эстетики, опередившей свое время и позже возродившейся в новом качестве в творчестве «подпольных» московских художников (их содружество Гробман назвал Вторым русским авангардом).        

Наступательная позиция Гробмана в израильской художественной жизни 1970-х годов не совпадала со взглядами даже «прогрессивных» интеллигентов из тогдашней алии. Они, несмотря на филиппики против большевистского тоталитаризма, вывезли из страны исхода прежние вкусы и «ценности». Многие из них яростно ругали Гробмана за его нашумевшие статьи против Солженицына, в которых говорилось об антисемитизме писателя и художественной слабости ряда его произведений. Но люди, объявлявшие Гробману бойкот, продолжали жить в черно-белом мире и считали, что если Солженицын пострадал от коммунистического строя, то он во всем неподсуден! Потребность «русских» в культах и культиках видна в Израиле до сих пор...

Скандал из-за Солженицына стал не самой большой драмой для Гробмана. Были у него и более личные проблемы. В своих философско-эстетических метаморфозах он быстро ощутил, что теряет взаимопонимание и с некоторыми бывшими московскими единомышленниками, которые, вырвавшись из СССР, не хотели развиваться, двигаться вперед:

«Практически наша близость с В. лопнула, как мыльный пузырь. Он исполнился самомнением за два года, что мы не виделись... Он не стал умнее и образованнее, хотя стихийно талантлив... Он уверен в своем грандиозном взлете в сферах искусства, но боюсь, что картины его могут иметь только коммерческий  успех... Он окончательно превратился в «Кандинского для бедных»... Мне неинтересно говорить с ним о серьезном».

Читая дневники Гробмана, вечного оппозиционера, я думал о том, как в начале «большой алии» вчерашние советские «звезды» отталкивали друг друга, надеясь привлечь к себе внимание власти. Помню, как в 1992 году на предвыборном митинге Рабина неприлично суетился знаменитый московский актер, как какой-то мазила преподнес (под громкий возглас Гробмана: "Какой позор!") лидеру Аводы его огромный портрет, который заставил бы покраснеть Налбандяна. Я давно не бываю – за профессиональной ненадобностью - на партийных тусовках, но думаю, что на пропагандистских мероприятиях Аводы по-прежнему крутится «великий режиссер», за тридцать лет не научившийся объясняться на иврите, зато быстро понявший, к чьей кормушке надо пробиваться.

Опубликованные сейчас дневники Михаила Гробмана заканчиваются 1979 годом. Впереди еще много пертурбаций: вырванное с боем признание в Израиле, премии, запоздалые выставки в России, несколько книг стихов, в том числе переводы на иврит, «сложные» отношения с алией 1990-х... Обо всём этом Гробман не так уж много говорит, но наверняка оставил размышления в дневниках. Очень интересно, что там написано!..

Американские музеи. Часть 4

Америка - страна динамичная, постоянно стремящаяся к новому. Это проявляется не только в науке, технике, но и в искусстве. Музеи покупают произведения лучших современных художников, устраивают много выставок, посвященных последним направлениям в искусстве. Я не слыхал, чтобы посетители брюзжали: «Шарлатанство!» Американец уважает чужой труд. Он понимает, что в музеи попадают работы профессионалов, - значит, надо сначала разобраться в этом искусстве, а потом высказываться.

Бостонские музеи

В прошлом году, при первом посещении Бостона, я значительную часть  времени отвел ознакомлению с богатейшими экспозициями местных музеев. Конечно, нескольких дней было недостаточно, особенно для основательного осмотра огромного Музея изящных искусств. Поэтому сейчас я уже не возвращался к замечательным художественным коллекциям Гарварда. Немного полюбовался  сокровищами Галереи Изабеллы Гарднер и ее причудливым зданием, стилизованным под венецианского палаццо. В нем периодически устраиваются различные культурные мероприятия, и мне повезло: в «итальянском» дворике проходил камерный концерт замечательных певиц из разных стран.

                                      Тициан, "Похищение Европы"

                                  Тинторетто, "Женщина в черном"                                    


В Музей изящных искусств (Museum of Fine Arts - MFA) я поспешил не только для того, чтобы еще раз посетить те его разделы, которым не уделил внимания при первом знакомстве. Осенью 2019 года здесь проходили интереснейшие выставки.

«Древняя Нубия сегодня» – редчайшая возможность получить представление о древней африканской цивилизации, возникшей 5 тысяч лет назад к югу от Египта. В экспозиции демонстрируются артефакты, найденные при археологических раскопках, финансировавшихся MFA и Гарвардским университетом.   

 

Как предполагают историки и лингвисты, название Нубия происходит от древнеегипетского слова nub – золото. Из этой страны привозили золото и слоновую кость. Но она не была «сырьевым придатком» Египта. Нубийские цари осмеливались воевать с фараонами, и им даже удавалось захватывать египетский трон. Понятно, что Нубия не могла не испытать мощнейшего влияния со стороны северного соседа. Многие элементы ее древней культуры заимствованы, но на выставке можно увидеть оригинальные творения нубийских ремесленников и художников. 

Значительную часть третьего этажа занимает выставка «Women Take the Floor». Насколько я понял, тут игра слов. Название выставки дословно можно перевести как «Женщины захватывают этаж». Но take floor – это идиома, поэтому смысл названия: «Женщины берут слово». И действительно выставка рассказывает на ярких примерах о борьбе женщин за самоутверждение в американской культуре.

 

Очень интересна выставка «Эксперимент середины века». В 1941 году кураторы MFA задались вопросом: как определить ценность современных произведений искусства и предсказать – забудут ли их достаточно скоро или они выдержат испытание временем? Бостонский музей начал формировать «временную коллекцию» известных современных американских художников, которая не входила в его основное собрание, чтобы через 50-60 лет выяснить, какие из представленных работ по-прежнему ценятся. Одновременно предстояло проанализировать, какую роль в повышении рейтинга художников играют галереи, выставки, упоминание в СМИ. О том, что получилось из этого эксперимента, можно узнать в музее или в Интернете: (https://artsfuse.org/184637/visual-arts-review-collecting-stories-yarns-worth-viewing/ ).     

С современным искусством знакомит и выставка «Мурал. Джексон Поллок и Катарина Гроссе». Идея экспозиции: показать эксперименты художников ХХ века, применявших новые технические средства для создания невиданных по масштабам произведений и нового эстетического кода. Если «Мурал» знаменитого американского художника (1912-1956) давно стал классикой абстрактного экспрессионизма, то немецкая художница Катарина Гроссе, родившаяся в 1961 году, представляет другую эпоху, когда живопись начала уходить с холста. Да и по размерам огромное полотно Поллока теряется среди гигантских инсталляций Гроссе. Как пишет о ней искусствовед Снежана Кръстева: «В конце 1990-х годов Гроссе получила широкую известность благодаря своим живописным интервенциям, охватывающим большие неоднородные поверхности офисных зданий, вокзалов, внешние фасады и интерьеры галерей, музейные залы, дома коллекционеров и даже ее собственную спальню. Освобождая живопись от ограничений, диктуемых размерами холста, традиционной техникой нанесения краски с помощью кисти, а также возможностями человеческого тела, художница использует распылитель, позволяющий окрашивать труднодоступные участки...  Размах проектов Гроссе настолько велик, что часто зритель может охватить целое, лишь постепенно перемещаясь в пространстве и воспринимая фрагменты инсталляции как цепь взаимосвязанных элементов. Близкие порой к эстетическому вандализму, работы художницы порождают множество аллюзий, подрывая традиционные жанровые определения».

Что греха таить, особо много зрителей на выставке Клода Моне. Светоносное, радостное искусство импрессионистов воспринимается легко, непосредственно. Но так было не всегда. Размытые контуры, широкие мазки вместо строгой линии, старательно выписанных деталей – во второй половине XIX века очень многие отвергали такую «мазню». И тут нельзя не отдать должное американцам с их открытостью всему новому: в момент, когда соотечественники еще не были готовы принять работы Моне, Ренуара, Дега и даже осмеивали их, в США у них появилось немало последователей. Картины отвергнутых Салоном художников покупали музеи и отдельные коллекционеры.

 

                                  «Рыбацкий домик в Варенжвиле»

 

                                                        «Японка»

В Бостоне существовал кружок художников-импрессионистов. Многие из них ездили в Париж изучать новый стиль.  Не стоит удивляться тому, что в бостонском Музее изящных искусств была собрана великолепная коллекция импрессионистов. О том, с каким размахом делались такие покупки, вспоминал знаменитый парижский маршан Амбруаз Воллар. (Он имел дело с Альбертом Барнсом из Филадельфии – о созданной им знаменитой галерее мне уже доводилось рассказывать): «К вам приходит господин Барнс. Он просит расставить перед собой двадцать, тридцать холстов. И, проходя мимо них, без колебаний указывает на приглянувшиеся ему вещи. Так господин Барнс собрал для созданного им фонда, носящего его имя, около сотни «сезаннов» и более двухсот «ренуаров».

После посещения выставок в MFA я прошел по залам, где размещена постоянная экспозиция классики. Даже среди немалого количества шедевров выделяется картина Иеронима Босха «Esse Homo». На ней изображен важнейший евангельский эпизод. Христос стоит перед народом в терновом венце, весь исхлестанный. «Се человек», – говорит прокуратор Пилат. Но толпа злобно рычит: «Распни его!»... Босх не находит нужным вносить в эту картину зашифрованные аллегории, как в его позднем творчестве. Из знаковой системы нидерландского искусства здесь присутствуют разве что символы зла: сова в нише над головой Пилата и огромная жаба на щите одного из воинов.   

 

В зале фламандцев меня тронула работа Якоба Йорданса «Портрет молодых супругов». Мы привыкли видеть на мифологических картинах этого художника обнаженные могучие торсы. А тут незамысловатая бытовая сцена, причем проникнутая тонким психологизмом. Хотя налицо бюргерский достаток и благополучие, простодушное, слегка растерянное лицо молодого супруга говорит о том, что его «счастье» весьма относительно. Без сомнения, подлинная глава семейства – молодая женщина с властным взглядом и капризно поджатыми губками...

 

Самый яркий художник среди «малых голландцев» – Ян Стен. На картине «Пир двенадцатой ночи» запечатлен день 6 января, когда, согласно евангельскому рассказу, к новорожденному Христу пришли поклониться три волхва, которых привела путеводная звезда. В жанровых сценах Яна Стена, любившего изображать трактиры и гулянки, много юмора, но мало набожности! Ирония содержится уже в названии картины. Персонажи Яна Стена не читают главу из Святого писания, а веселятся, опустошают  большие кувшины вина, их дети играют на полу, тоже не задумываясь о торжественности момента...

 

Маленькая Голландия значительную часть своей территории отвоевала у моря. В искусстве этой страны важное место всегда занимала природа. Крупнейший мастер пейзажа в голландской живописи XVII века – Якоб Рейсдаль. Его сумрачные картины полны внутреннего напряжения: даже притихшие стихии готовы в любой момент обрушиться на человека.

 

                                    «Вид на Алкмар».   

В Бостонском музее изящных искусств находится великолепная коллекция американских живописцев. На этот раз я уже был знаком с творчеством самых известных художников, зато открыл для себя гениального примитивиста Эрастуса Филда (1805-1900). Свою долгую жизнь он прожил в основном в штате Массачусетс, поэтому здесь сохранились несколько сотен его работ. Филдс в юности начал брать уроки живописи, но через несколько месяцев студия его учителя закрылась. Именно этому обстоятельству мы должны быть благодарны за то, что природный талант художника и его наивное видение мира не были изуродованы педантическими наставлениями «мэтров». Эрастус Филд не сомневался в своем профессионализме, он много ездил по штату и совсем неплохо зарабатывал на жизнь семейными портретами. После появления фотографии круг заказчиков сократился. Филд работал на ферме, унаследованной от отца и рисовал пейзажи, исторические картины.

 

                                  «Семейство Джозефа Мура»

                                           «Райский сад»

Впервые я посетил в Бостоне Институт современного искусства (Institute of Contemporary Art – ICA). Он находится в весьма поэтичном месте - рядом с бостонской гаванью. Это здание современной архитектуры институт получил в 2006 году – оно у него 13-е по счету! В 1936 году в Бостоне учредили музей для приобщения публики к творчеству художников ХХ века. Он пользовался помещениями галерей Гарварда. В 1940 году музей устроил выставку Пикассо, на которой американцы впервые увидели «Гернику». Но постепенно в деятельности этого учреждения, переезжавшего с места на место,  все более важное значение приобретала исследовательская работа. Поэтому его переименовали в институт. Тем не менее здесь постоянно проводятся выставки как местных художников, так и крупнейших мировых величин – причем выбираются те фигуры, которые демонстрируют самые последние веяния в изобразительном искусстве. Руководство ICA надеется, что после обретения постоянного и просторного пристанища здесь можно будет комплектовать большую собственную коллекцию.

Одна из экспозиций, на которые я попал, посвящена творчеству лауреатов премии Джеймса и Одри Фостер 2019 года. Эта награда была учреждена бостонским институтом в 1999 году для поощрения местных художников (в том числе с эмигрантскими корнями) - наиболее интересных представителей современного искусства, отражающих в своем творчестве актуальные социальные проблемы.

Интересно, что три из четырех лауреатов премии Фостер – женщины! Я вспомнил название выставки в MFA: «Женщины берут слово». Конечно, в США особо заострена проблема политкорректности. Но и среди мировых лидеров искусства XX – XXI веков немало женщин (одной из них посвящена самая выдающаяся из нынешних выставок ICA!). Видимо, женщины не только научились противостоять мужскому шовинизму в изобразительном искусстве, но и нередко отражают в своем творчестве те грани бытия, к которым равнодушен «сильный пол».  

Одна из обладательниц премии Фостер - Джозефина Хелварсен (1981 г. рожд.),  художник и скульптор, профессор Бостонского университета. Ее картины на первый взгляд могут показаться абстрактными, но на самом деле она тщательно перерисовывает всё, что видит перед собой на земле: травинки, листья, веточки, камешки, просто мусор... Название этой серии – «Панорама земли». Имеется в виду не земля, а Земля, которую надо оберегать от слишком бесцеремонного наступления цивилизации.

Хельга Рохт-Познански родилась в 1927 году в Тарту в интеллигентной семье. В 1944 году советские органы безопасности отправили ее отца в Сибирь, а она и ее мать спаслись, бежав за границу. Они поселились в Вене, которую вскоре оккупировала Советская Армия. Беженкам пришлось перебраться за океан. Хельга получила художественное образование в США и Канаде. Она предпочитает акварель и создает геометрические картины и коллажи. Рохт-Познански не любит социально-политических аллюзий - возможно, из-за того, что исторические катаклизмы лишили ее горячо любимого отца и родной Эстонии. Абстрактные композиции художницы выглядят крепко «сколоченными» - это символическое выражение мечты о прочном и надежном мире, которого она не обрела в своей жизни. Впрочем, Рохт-Познански, как настоящая эстонка, не любит исповедальности и уклончиво говорит, что игры с красками, линиями, ритмами – это для нее самоцель, а истолковывать свои картины она предоставляет зрителям.

Рашин Фахандей (1978) родилась в Иране. Ее семье, исповедующей бахайскую религию, пришлось покинуть страну из-за преследований. В Америке Рашин нашла себя в видео-арте, она избрала область искусства, пересекающуюся с социальной работой и психологией. В сотрудничестве с полицией Фахандей занимается реабилитацией заключенных. Рашин предлагает им спеть колыбельные песни, которые они слышали в младенчестве. Одновременно на экране появляются абстрактные композиции, трансформирующиеся во время пения: это как бы погружение в глубины подсознания, где воспоминания о матери должны вызвать у заключенного терапевтический эффект. 

Если лауреаты премии Фостер пока обладают известностью только на своем континенте, то экспозиция «Любовь зовет» японки Яёи Кусама получила мощный международный резонанс – как все выставки этой знаменитой художницы. Ее считают одной из главных  фигур современного искусства наравне с Луиз Буржуа и Анной Мендьета, которые тоже достигли мирового признания, переселившись в США.

Возвращаясь к размышлениям об американцах, высказанным в начале этой статьи, отмечу, что творения Яёи Кусама не имеют ничего общего с картинами Леонардо или Ренуара, но для посещения ее вставки в Бостоне надо записываться за несколько недель, после чего зрителям выделяются достаточно короткие временные интервалы.

Яёи Кусама родилась в 1929 году. В детстве ее глубоко травмировало то, что отец изменял матери, а мать била детей и к ней относилась особо неприязненно. Она страдала галлюцинациями и навязчивыми страхами, вызванными мыслями о суициде. Художественное образование Яёи Кусама продолжалось всего один год в школе искусств в Киото. Мать была против этого занятия – она дал дочери небольшую сумму и фактически выгнала из дому. В 1957 году Кусама прибыла в Нью-Йорк. Она быстро освоила американские механизмы саморекламы и сознательно выстраивала свой публичный образ как представительницы другой расы, психически больной, отверженной. Кусама вошла в круги ведущих американских художников и приобрела репутацию лидера авангарда.

В первые год в Америке Кусама создавала огромные полотна, заполненные маленькими точками, «горошком». Эти видения из своих галлюцинаций она называла «сети бесконечности». Критики считали ее работы вершиной «минимализма», но эти картины могли бы стать иллюстрациями к... теории  «монад» великого философа Лейбница, именно так представлявшего себе мироздание.

 

Постепенно Кусама уходит от традиционных техник, она устраивает хеппенинги, публичные перфомансы, создает коллажи, занимается дизайном и кино, кроме того пробует себя в литературе. В 1960-е годы в ее творчестве появляется новая доминанта: она изготавливает из мягких материалов изображения фаллосов, которые заполняют в ее композициях поверхность мебели, обуви, стен, лестниц! Это тотальное наступление фаллосов отражало потрясенное восприятие мира, порожденное детскими травмами. Для художницы это мир мужского шовинизма, примитивизированный Фрейдом и Юнгом. Яёи Кусама, не знавшая родительской ласки, долго преодолевавшая одиночество, вырабатывает свою мораль: если этим миром правит секс без любви, то ее идеал – любовь без секса. У нее были романы – но всегда платонические...

А в творчестве Кусама соединение «фаллической темы» с «сетями бесконечности» породили ее «фирменные» инсталляции: «Infinity Mirror Room — Phalli’s Field» - комнаты с зеркалами, в которых отражаются покрытые «горошком» фаллосы! Зеркала усиливают эффект «бесконечности» - невозможности вырваться из бесконечно тоскливого и бесконечно равнодушного к человеку мира.

На выставке в Бостоне демонстрируется самая большая из инсталляций Яёи Кусама «Love is calling». Зрители попадают в пространство взаимоотражающихся зеркал, ужасаются количеству пятнистых фаллосов и слушают, как художница читает свою поэму «Замок пролитых слез». Это впечатляет, а осмысление начинается потом.

 

Название инсталляции переводят: «Любовь зовет». Сalling  означает также «любовь», «профессия». Совсем другой смысл. Но, возможно, эта многозначность входит в замысел. Произведения современного искусства - кино, театр, картины, скульптуры, инсталляции – требуют зрителя, способного стать соавтором замысла, создать свою интерпретацию увиденного. Кому-то нравится такая интеллектуальная работа, кого-то она раздражает. Кто-то ждет неделями своей очереди на посещение выставки Яёи Кусама, кто-то приобретает ее работы за миллионы долларов! А кто-то считает, что художественное творчество «обязано» быть понятным и не требовать работы извилин, тем более - предварительной подготовки. Такой «интеллигент», удовлетворяя свои культурные потребности без ожидания в очереди, вправе любоваться картинами «Утро в сосновом лесу», «Опять двойка». Он всегда может подтвердить свое духовное превосходство над «умничающими» ссылкой на тот факт, что Яёи Кусама на склоне лет живет в психиатрической клинике. Правда, тут уже совсем недалеко до теории «дегенеративного искусства», но с какой стати надо подлаживаться под американцев, которым деньги некуда девать!   
        

Американские музеи. Часть 3

Культура США проявляется не только в поддержке государством музеев или передаче в дар обществу частных коллекций, но и в том, что крупнейшие художественные хранилища страны постоянно пополняются. В СССР музей был местом консервирования различных редкостей, его экспозиция не обновлялась. Что характерно: невежественные большевики продавали за рубеж бесценные произведения искусства, многие из которых украсили американские музеи...  

Национальная галерея искусств в Вашингтоне

Хотя у меня нет никакого желания повторять трюизмы о советской культуре, приходится вспомнить о ней, переходя к рассказу об одной из лучших в мире художественных коллекций.

Национальную галерею искусств в Вашингтоне открыл для посетителей 17 марта 1941 года президент США Франклин Делано Рузвельт. Но датой ее основания считается 24 марта 1937 года. В этот день состоялось совместное заседание обеих палат Конгресса, на котором рассматривалось завещание миллиардера Эндрю Меллона, который оставил государству свою уникальную коллекцию живописи и просил создать для нее национальный художественный музей. Для его строительства он выделил 10 миллионов долларов. Конгресс принял решение об учреждении Национальной галереи искусств. Здание галереи в неоклассическом стиле было возведено в парке Национальная аллея по проекту архитектора Джона Рассела Поупа. В тот период оно стало крупнейшим в мире сооружением из мрамора. В нем разместилась коллекция классики. Оно называется Западным зданием (West building). 

Собрание Эндрю Меллона быстро пополнялось поступлениями из других крупнейших частных коллекций. В 1978 году на средства детей Меллона было построено Восточное здание (East building), предназначенное для размещения произведений выдающихся художников XX – XXI веков. Его спроектировал архитектор Йо Минг Пей в современном геометрическом стиле. Оба здания соединены просторным подземным переходом. Современную экспозицию открыл 1 июня 1978 года президент США Джимми Картер.

 

Национальная галерея формально не входит в число музеев Смитсоновского института, но контролируется им. Вход сюда – бесплатный.

Эндрю Меллон (1855–1937) был одним из богатейших людей в мире. Он родился в Питтсбурге в семье местного банкира, но благодаря выдающимся способностям воспользовался достижениями технологической революции конца XIX века и создал собственную промышленно-финансовую империю. В 1921 году Меллон был назначен министром финансов США и занимал этот пост до 1932 года при трех президентах! После краха Уолл-стрита из-за посыпавшихся на Меллона обвинений он был отправлен послом США в Великобританию.

Эндрю Меллон коллекционировал произведения искусства.  Естественно, миллиардер приобретал только первоклассные картины. Его мечтой было создание в Америке национального музея, который не уступал бы лучшим художественным хранилищам мира. В 1920-е годы эти планы приняли реальные очертания благодаря... экономическому кризису, который переживала после большевистского переворота и гражданской войны Советская республика.  

                          

                                                  Эндрю Меллон    

В стране победившего пролетариата царили разруха и голод. Вожди революции, не зная, как восстановить производство, сельское хозяйство, транспорт, лихорадочно искали способы быстрого привлечения крупных средств. Мысль о продаже «капиталистам» художественных ценностей впервые зародилась в голове председателя Совнаркома. Уже в начале 1920-х Ленин сказал соратникам, что надо легально продавать музейные ценности, причем сделать это «архибыстро». Большевики, которых впоследствии продажные историки и писатели изображали как всесторонне образованных людей, проявлявших огромную заботу о культуре, на самом деле были к ней равнодушны и не сомневались, что рабочий класс обойдется без «классово чуждого» искусства. Троцкий согласился с Лениным, что надо спешить с продажей музейных богатств, и аргументировал это марксистским бредом: «Для нас важнее получить в течение 22-23 г. за известную массу ценностей 50 миллионов, чем надеяться в 23-24 г. получить 75 миллионов. Наступление пролетарской революции в Европе, хотя бы в одной из больших стран, совершенно застопорит рынок ценностей: буржуазия начнет вывозить и продавать, рабочие станут конфисковывать и пр. и пр. Вывод: нужно спешить до последней степени». Конечно, разделял этот подход бывший семинарист, который вскоре превратил страну в огромный концлагерь под своим единоличным управлением. Возражал против распродажи шедевров искусства только нарком просвещения Луначарский. Наверняка это стало причиной его увольнения в 1929 году и развития у него стенокардии...

В 1924 году советское правительство пригласило в СССР английского дельца Мартина Конвея. Его возили по всем дворцам, музеям, монастырям, а в Эрмитаже оставили одного на целый день – «ознакомиться с обстановкой»! Вернувшись домой, Конвей разнес по западным странам сенсационную весть: большевики собираются продавать уникальные художественные ценности. Крупнейшие коллекционеры мира начали собираться в дорогу...

Распродажа лучших экспонатов советских музеев – прежде всего Эрмитажа – происходила в 1929-1934 годах. Перед этим директора музеев получили письма с требованием немедленно составить списки предметов искусства, предназначенных для продажи. Руководители СССР спешили: индустриализацию нельзя было откладывать, а для закупок техники, строительства заводов, приглашения иностранных специалистов требовалась валюта. Под эгидой Наркомпроса, из которого изгнали слишком «чувствительного» Луначарского, было создано агентство «Антиквариат», предназначенное для решения технических вопросов и ускорения распродажи.

Полной информации о количестве проданных в те годы ценностей нет до сих пор. Большевики делали всё в тайне не потому, что «стеснялись». Значительная часть продававшихся произведений искусства была «национализирована» после октябрьского переворота – многие владельцы шедевров и их родственники эмигрировали и могли заявить о своих правах.

Считается, что были проданы тысячи картин, в том числе сотни уникальных работ! Всего число приобретенных западными коллекционерами предметов достигало, возможно, полумиллиона! Большевики продавали не только картины, скульптуры, но и гравюры, гобелены, фарфор, византийские эмали, иконы, изделия из золота, серебра, бронзы, слоновой кости, старинное оружие, редчайшую мебель...

Это была культурная катастрофа! Малограмотные комиссары с легкостью избавлялись от бесценных раритетов, потери были невосполнимыми. В начале ХХ века с коллекцией живописи Эрмитажа мог соперничать только Лувр. После погрома 1930-х годов великий музей уже не входил в тройку лучших художественных хранилищ мира. В Эрмитаже не осталось ни одной картины Ван Эйка и многих других нидерландских гениев. Были проданы «Мадонна Альба» Рафаэля, «Венера перед зеркалом» Тициана, картины Боттичелли, Веронезе, Перуджино, Тьеполо, Рубенса, Ван Дейка, Хальса, Веласкеса, Пуссена, Ватто, Ланкре и других великих мастеров. До октябрьского переворота  коллекция Рембрандта в Эрмитаже считалась лучшей в мире. После продажи пяти (!) его шедевров лучшие собрания работ Рембрандта находятся в Нью-Йорке и Амстердаме.

Задание партии по опустошению советских музеев выполняли в основном их некомпетентные сотрудники – настоящих специалистов, как классовых врагов, давно повыгоняли из культурных учреждений или репрессировали. Курировали операцию по продаже художественных ценностей высокопоставленные государственные деятели, которые в искусстве были профанами. Одним из них был ленинский протеже Ян Рудзутак – бывший пастух, грузчик, окончивший два класса приходской школы...

В СССР всегда скрывали позорную историю продажи на запад музейных ценностей. Когда приходилось вспоминать об этом, в оправдание глухо говорилось о голоде, о нуждах индустриализации. Но всё это ложь! Бездарность и безответственность советских руководителей проявлялись в том, что шедевры продавались по смехотворно низким ценам! (К тому же хлынувший из СССР поток ценностей вызвал демпинг на рынке произведений изобразительного искусства). Нефтяной магнат из Ирака Галуст Гульбенкян  приобрел 51 эрмитажный экспонат за 278 000 фунтов – менее 6 тысяч фунтов за шедевр... Большинство этих работ составили экспозицию музея Гульбенкяна в Лиссабоне, несколько попали в Лувр. Известный друг большевиков (видимо, завербованный НКВД) Арманд Хаммер создал из полученных по дешевке картин галерею в Лос-Анджелесе. Не стоял за ценой только миллиардер Эндрю Меллон. Честный предприниматель уплатил за 21 шедевр Эрмитажа 6.654.000 долларов. Правда, уже через 4 года эти картины стоили в 8 раз дороже! После войны за каждую из них дети Меллона могли бы выручить и по 100 миллионов. Но к тому времени сделанные в СССР приобретения стали основой коллекции Национальной галереи искусств в Вашингтоне, основанной их отцом.

Примерно половина проданных советским руководством художественных ценностей оказалась в США. Посетители Национальной галереи искусств, Метрополитен-музея, Филадельфийского музея любуются шедеврами, повышают свой культурный уровень. А диктатуре пролетариата сталинская распродажа не принесла даже минимальной пользы! Многие творения гениев продавались по чисто символическим ценам – как считают честные российские историки, это были просто замаскированные взятки для привлечения в СССР иностранных инвестиций. Но капитализм не собирался чересчур помогать своему могильщику.  За все проданные ценности страна выручила примерно 20 миллионов долларов – 1% ее валового национального дохода. Это ничем не могло помочь индустриализации. Эффективней оказалось создание системы магазинов «Торгсин» («Торговля с иностранцами») – последний этап большевистской экспроприации. Но это уже другой сюжет.

В 2006 году Эрмитаж начал выпускать документальную серию «Музейные распродажи», чтобы хоть ввести в научный обиход сведения о ранее имевшихся в этом музее ценностях. Но вышли в свет только четыре тома – их начали изымать из магазинов. Архивные материалы, связанные с историей разграбления Эрмитажа, куда-то увезли...

В Национальной галерее искусств сегодня хранятся около 150 тысяч произведений искусства. Учитывая, что здесь нет раздела древностей, можно представить себе, как богаты коллекции произведений искусства разных стран и эпох.

Конечно, сильнейшее впечатление производят залы Ренессанса, в том числе Северного Возрождения.
 

«Мадонна Альба» получила свое название по имени владельцев: она долго находилась в Севилье во дворце герцогов Альба. Это полотно, изображающее Богоматерь с маленькими Христом и Иоанном Крестителем, считается одним из лучших творений Рафаэля. В отличие от большинства картин аналогичной тематики, холодноватых и статичных, «Мадонна Альба» отличается идеальной композицией, эмоциональной непосредственностью, взаимодействием всех трех персонажей. Богоматерь держит Христа на коленях и протягивает руку Иоанну. Контуры фигур (и перекликающиеся с ними линии складок одежды Марии) гармонично вписываются в круг. Это композиционное единство передает мысль о глубочайшей духовной связи между теми, кто несет миру новое Знание.

 

Маленький Иоанн, родившийся на полгода раньше Христа, с воодушевлением протягивает ему крест из тростника. Позже Предтеча скажет: «Он-то Идущий за мною, но Который встал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его». Мария смотрит на сына с грустью, ибо знает о его великой и трагической участи...

Леонардо да Винчи соперничал с Рафаэлем за звание первого живописца Флоренции. И в Национальной галерее искусств посетителям трудно сделать выбор между  «Мадонной Альба» и «Портретом Джиневры де Бенчи». Как пишут искусствоведы, «Портрет Джиневры» - первый из известных опытов Леонардо в жанре портрета, когда он еще только освобождался от стереотипов ученичества. Но есть в этой картине столько непосредственности, поэзии, что гениальность молодого Леонардо очевидна без сложных объяснений. 

Точно так же не нуждается в анализе «Венера перед зеркалом».  При виде такого художественного совершенства лучше всего – ничего не говорить! Изображенная Тицианом богиня – олицетворение молодости, красоты, чистоты. Не удивительно, что художник особенно любил эту свою картину и до самой смерти не соглашался продать ее.

 

Василий Суриков писал в 1884 году собрату-художнику Павлу Чистякову: «Наша эрмитажная «Венера с зеркалом» чуть ли не лучшее произведение Тициана. Вообще к нам в Эрмитаж самые лучшие образчики старых мастеров попали». Сглазил Василий Суриков!..

Невольно завидуешь жителям Вашингтона, для которых Национальная галерея искусств доступна каждый день. Если не спешить, то можно  целыми неделями и месяцами изучать здесь коллекции нидерландской и немецкой живописи, творчество великих голландцев и фламандцев – наверное, после них искусство не достигало такой глубины постижения мира и человека.

Нидерландская живопись – во многом загадка. Ее сложный философско-эстетический код во многом утрачен. А ведь в переломный момент между средневековьем и Возрождением нидерландские художники усвоили картину бытия Николая Кузанского и других великих мыслителей и достигли феноменального технического мастерства. Они изобрели масляные краски, затем попавшие в Германию, Францию, Италию. Ян Ван Эйк, Иероним Босх, Рогир Ван дер Вейден, Хуго Ван дер Гус, Ганс Мемлинг, Герард Давид, Йос Ван Клеве: каждый из них – это отдельный мир, грандиозный и прекрасный.

                            

                                            Ян Ван Эйк «Благовещение»

                          

                                  Рогир Ван дер Вейден «Портрет дамы»

Хотя в Национальной галерее искусств хранятся великолепные работы Дюрера, Гольбейна, старшего и младшего Кранахов, я был рад увидеть среди великих немецких художников Тильмана Рименшнайдера (1460-1531), замечательного скульптора эпохи поздней готики. Я очень люблю средневековую деревянную скульптуру, а Рименшнайдер, работавший с разными материалами, запечатлел облик епископа вюрцбургского Бюрхарда именно в дереве. Скульптор совершенно реалистически воссоздает портретное сходство и с готической экспрессией заставляет поверить в ту духовную просветленность, готовность к состраданию, за которые современники называли епископа святым.

Вершины фламандского искусства – Рубенс и блистательные портреты Ван-Дейка. Но при знакомстве с голландской коллекцией XVII века испытываешь настоящее головокружение от количества имен и картин: три великих художника «золотого века» - Рембрандт, Хальс, Вермеер, а кроме того замечательные пейзажисты, мастера жанровой живописи и натюрморта, трогательно-непосредственные «малые голландцы».

В великолепной подборке произведений Рембрандта выделю «Лукрецию», которую увидел первый раз. Сюжет известный благодаря римскому историку Ливию: жена римского патриция, которую обесчестил сын царя, не смогла вынести позора и покончила с собой. Это одна из последних работ Рембрандта на исторические темы. Он написал два варианта картины. Во второй версии Лукреция уже нанесла себе роковой удар, о чем говорит расплывающееся пятно крови на сорочке. Ее лицо искажено болью и агонией. В Национальной галерее хранится ранний вариант, пожалуй, более сильный. Лукреция запечатлена в момент принятия решения. Ее наивное, совсем детское лицо передает бурную гамму чувств: и потрясение от столкновения с человеческой низостью, и колебания после принятого решения (рука с кинжалом еще не приблизилась к груди), и страх смерти. В отличие от других картин, где Рембрандт нередко изображал исторических и мифологических героинь обнаженными, здесь он одевает Лукрецию в богатую одежду аристократки – открытым остается только лицо. Этим художник уничтожает эротические коннотации и сосредотачивается на духовном облике человека, что характерно для его позднего творчества.

 

Как и в других американских музеях, в Национальной галерее можно полюбоваться изумительными женскими портретами Вермеера.

       

                            Вермеер, «Портрет девушки в красной шляпе»
 

Испанская живопись представлена в Национальной галерее прекрасными работами Эль Греко, Веласкеса, Мурильо. Но наиболее впечатляет в этом разделе коллекция великолепных картин Гойи.

           

                               Франсиско Гойя, «Мария Тереза де Бурбон»

Значительную часть собрания классики в Западном здании составляет французская живопись. Очень хороши картины эпохи рококо: Фрагонар, Буше, Ватто, Ланкре. Конечно, после нескольких столетий искусства больших идей и серьезных тем художников начала XVIII века с их игривыми сюжетами, кокетливой галантностью, пикниками на природе, театральными поселянами можно рассматривать как легкомысленное поколение, отказавшееся от творческих сверхзадач. Но, если не лицемерить и не впадать в занудство, то надо признать, что это радостное, жизнеутверждающее, яркое искусство, давшее целый ряд прекрасных художников.

                               

                              Никола Ланкре «Танец Камарго»

Конечно, после рококо опять наступил период серьезного искусства. Виднейший представитель неоклассицизма - Жак Луи Давид (1748-1825). Он усвоил у классицистов идеи разума, подчинения личных интересов государственным. Увлеченный лозунгами Великой французской революции, художник создал немало картин, изображавших героических персонажей мировой истории. Давид считал, что великое искусство должно стремиться к совершенной форме, образцы которой видел в античности, эпохе Возрождения. Давид оказал огромное влияние на европейское искусство. Во Франции лучшим его учеником был Энгр.

Хотя Давид разделял взгляды якобинцев, он восхищался Наполеоном и написал его знаменитые портреты. Картина «Наполеон в рабочем кабинете в Тюильри» запечатлела императора в 1812 году. Он уже немолод, но еще полон сил, уверенности в себе и не осознает, что очень скоро будет низвергнут с завоеванных им вершин...

В Национальной галерее огромная коллекция французских пейзажистов XIX века: Теодор Руссо, Милле, Добиньи, Коро.

                             

                                              Камиль Коро, «Отдых»

Достаточно заглянуть в несколько крупнейших американских музеев, чтобы убедиться, как много произведений импрессионистов оказалось за океаном. Но немногие художественные хранилища могут гордиться такими подборками картин Эдуара Мане, как в Национальной галерее искусств. Мане признан основоположником импрессионизма, однако не все с этим согласны: иногда говорят, что его вполне можно считать реалистом. Старший из когорты новаторов не любил «академиков» и романтиков, тем не менее он много работал в Лувре, а, побывав в Европе, испытал влияние художников Возрождения и Веласкеса. Мане учился у старых мастеров следовать высшей правде жизни, но ему чужды тщательная отделка деталей у «академиков», их идеальные формы. «В природе нет симметрии», - говорил художник. Он рисует в свободной, широкой манере, с импрессионистами его роднят эмоциональное отношение к предмету изображения, любовь к ярким краскам и солнечному свету. Молодые художники, которых впоследствии назвали импрессионистами, сплотились вокруг Мане задолго до своих первых выставок, потому что он опередил многие их находки. Недоброжелатели называли их «шайкой Мане».

                

                                    Эдуар Мане, «Старый музыкант»

Из картин импрессионистов запомнился малоизвестный пейзаж Камиля Писсарро «Изгородь».

В Западном здании Национальной галереи искусств находится отличная коллекция американских художников XVIII – XIX веков.

Один из лучших портретистов США – Джеймс Уистлер (1834-1903). В детстве он учился в... Императорской Академии художеств в России. (Его отца пригласили в Санкт-Петербург как железнодорожного инженера). Свое художественное образование Уистлер завершил в Лондоне и Париже, где общался с известными художниками и писателями того времени. Он был эстетом, сторонником «искусства для искусства» (недаром дружил с Оскаром Уайльдом). Для его изысканного стиля характерна картина «Симфония в белом № 2».

Мэри Кэссетт (1844-1926) выросла в семье предпринимателей и с юности должна была отстаивать свое намерение стать художницей. Она уехала в Париж, там была близко знакома с ведущими импрессионистами и долго работала в их стиле. Только к концу XIX века Кэссетт отказалась от этой манеры. Любимая тема ее картин последнего периода – любящая мать с детьми.

                                Мэри Кэссетт, «Прогулка на лодке»

Экспозиция современного искусства в Восточном здании, выстроена более изощренно, концептуально, чем собрание классики. Произведения художников объединены не только по темам, направлениям, но и по идеям, стилям.

На входе в Восточное здание расположен небольшой зал Амедео Модильяни. Из этого уютного помещения не хочется уходить, так как здесь буквально впитываешь тепло, исходящее от любовно выписанных, изящно удлиненных фигур. Это редкое качество искусства – и не так уж важно то, что теоретики не могут причислить Модильяни ни к одному «направлению». (Проще всего отнести его к «парижской школе», которую «добрые» французские критики называли «еврейской»). 

             

                                         «Рыжеволосая женщина» 

Конечно, в вашингтонской коллекции современного искусства видное место занимает Пабло Пикассо. «Чашка кофе» - одно из первых художественных произведений, выполненных в технике коллажа, который позволяет создать объемные объекты из кусочков различных материалов – бумаги, картона, ткани, древесины. На мой взгляд, произведения Пикассо иногда воспринимают слишком серьезно, игнорируя его своеобразный испанский юмор. Как многие великие художники, он иногда мистифицирует, эпатирует, пряча сардоническую улыбку. Уверен, что «Чашка кофе» - это именно тот случай.    

Один из выдающихся представителей экспрессионизма - Макс Бекман (1884-1950). В его раннем творчестве ощутимо влияние Северного Возрождения. В родной Германии ведомство Геббельса причислило его к «дегенеративному» искусству. Хотя опальный Бекман не выставлялся, нацисты «не забывали» о нем и довели до инфаркта. После войны он уехал в США и всего за несколько лет оказал глубочайшее воздействие на американское искусство.

             

                                           «Падающий человек»

Каталонский художник Жан Миро (1893-1983) считается сюрреалистом, хотя биографы «записывали» его в фовисты, примитивисты, абстракционисты – особенно в зависимости от того, называли его Жаном или Хуаном. Сам он стремился к первичной простоте форм и говорил: «После наскальной живописи ничего великого в изобразительном искусстве создано уже не было». Картину «Ферма» (1921-1922) приобрел Хемингуэй, влюбившийся в нее с первого взгляда и уверявший, что не променяет ее ни на одну картину в мире. После трагической смерти писателя его жена передала картину в Национальную галерею искусств.