четверг, 28 ноября 2019 г.

Атака на прокуратуру и суд - путь к анархии!

Демонстрация в Тель-Авиве в поддержку Биньямина Нетаниягу – это переход той границы, за которой кончается правовое государство и начинается анархия. Митингующие выступали под лозунгом: «Протестуем против государственного переворота!» О каком перевороте идет речь? Пока у нас правительство приходит к власти благодаря выборам. Они могут проходить даже три раза подряд!
 



Увы, так ставит вопрос премьер-министр: когда подследственными и подсудимыми становились Дери, Гиршзон, Бенизри, Мисежников, Кацав, Ольмерт, это было нормально и никто не усматривал в этом беспредела, но как только обвинительное заключение предъявляется Нетаниягу, пропаганда Ликуда - при яростной поддержке лидера партии - изображает это как как попытку переворота. Расследование изображается как война темных сил против самой светлой личности Израиля. Митингующие у Музея искусств в Тель-Авиве размахивали плакатами: «Допросить Шая Ницана!», «Арестовать Лиат Бен-Ари!». Напомню, что речь идет о госпрокуроре и одном из главных прокуроров страны. Вот подобные призывы – это откровенные выплески экстремизма, которые можно трактовать как попытку переворота. Ибо демократия не может существовать без закона и покушение на правовую систему – это разрушение государства.
 
О том, что Нетаниягу в стремление избежать явки в суд зашел слишком далеко, говорит отказ лидеров его же политического блока прийти на демонстрацию. Не захотели проявить себя анархистами Дери, Лицман, Беннет, Шакед, Эдельштейн, Эрдан. Зато прибежали министр Мири Регев, опасающаяся, что еще не считается достаточно правой после работы пресс-секретарем ЦАХАЛа (особенно на фоне нынешней борьбы с «партией генералов»), и адвокат Йорам Шефтель, известный мастер саморекламы. Митинговала публика рыночного уровня, скандирующая: «Биби – царь Израиля».
 
Определю свою позицию: я не за и не против Нетаниягу. Меня в данном случае пугают презрение к закону, грубая атака на правовую систему. Совершенно недопустимыми я считал и демонстрации левых у дома Мандельблита, от которого они требовали... скорейшего осуждения Нетаниягу – до решения суда! Юридический советник сам знает, как долго ему рассматривать дело, он дает свое профессиональное заключение о расследованиях против политиков, но не выносит приговоров – это функция судей.
 
До сих пор в Израиле еще не было депутата или министра, который радовался бы расследованию против него, но до сих пор никто из них не попытался саботировать явку в суд.
Нетаниягу, прекрасно владеющий искусством политической демагогии и софистики, занимается оболваниванием своих сторонников. Он говорит: с какой стати суд определяет, кому возглавлять правительство, - это решает народ на выборах. Он говорит: никто не призывает «закрыть» прокуратуру и суд, но надо устранить ошибки, допускаемые этой системой, нельзя допускать, чтобы «прокуратура в прокуратуре» при поддержке СМИ третировала неугодных им политиков.
 
Нетаниягу гордится своим качественным образованием. Он должен знать, что нельзя смешивать ветви власти: ситуацию в политике определяют выборы, но уголовные дела рассматривают судьи.
 
«Отдельные ошибки» допускают следователи и судьи во всех странах. Ни разу (!) Нетаниягу не подвергал сомнению приговоры, выносившиеся политикам из Ликуда, Аводы, ШАСа, НДИ. Под «ошибками» подразумеваются только расследования против него лично!
 
Всем известно, что я не поклонник Либермана, но он совершенно прав, говоря о культе Нетаниягу в Ликуде. Когда-то там участвовали в праймериз и боролись за лидерство в партии Давид Леви, Моше Аренс, Меир Шитрит, Сильван Шалом. Сегодня в Ликуде никто не полемизирует с Нетаниягу. Больше того – любого, кто заявляет о своем демократическом праве (!) баллотироваться на пост председателя партии, обвиняют в путчизме. На митинге в защиту Биби от «прокурорской мафии» горлопаны вопили: «Саар – предатель!», а «деликатная» Мири Регев призвала к единству партии. О том, что у премьер-министра сильно расшатаны представления и о писаных, и неписаных законах, напоминают его публичные выступления о «заговоре Саара-Ривлина». Эта дикая выдумка ни в чем не подтвердилась. Но аристократичный премьер не счел нужным извиниться за клевету перед президентом страны и перед товарищем по партии.
 
Еще несколько лет назад большинство израильтян сочувствовали Саре Нетаниягу из-за мелочных нападок на нее. Но сейчас возникла принципиально иная ситуация. Есть очень неприятные факты, свидетельствующие о, мягко говоря, «проблематичном» поведении премьер-министра да и его супруги. Допустим, следствие и юридический советник правительства неправильно интерпретировали эти факты. Так ведь Нетаниягу, будем откровенны, один из самых состоятельных израильских политиков, на него работают лучшие адвокаты. Пусть укажут в суде, кто из следователей нарушил профессиональные нормы, почему нельзя предъявить премьер-министру обвинение в даче взятки! Израильский суд – это не суд инквизиции, он иногда оправдывает политиков. Некоторые из них, настаивая на своей невиновности, даже требовали ускорить судебное разбирательство. Зачем же устраивать демонстрации и запугивать судейский корпус?
 
Израиль - молодая страна. У нас нет прочных демократических традиций. Не надо натравливать людей на основы государства. 

Биби прав: суд не должен подменять политику. Но и политика не должна подменять суд!
Древние римляне говорили: «Закон суров, но это закон» - подразумевая, что лучше наличие законности, пусть и несовершенной, чем отсутствие таковой!
 
Сегодня жупелом «прокурорской мафии» размахивают правые. Если они добьются успеха в дискредитации правовой системы, то злоупотреблять этим будут и левые, и комбинаторы из ШАСа, не говоря о тех, кто превратил откаты в партийную норму...
 
Противно читать все сплетни и грязные домыслы, все дилетантские рассуждения, все дамские вопли, которыми оперируют и защитники, и противники Биби. Есть только один способ подняться над этим базарным уровнем и выявить истину: суд. Даже если подсудимый недоволен решением суда, он может подавать апелляцию в высшую судебную инстанцию. 

Пора освободить граждан Израиля от ежедневных грязевых ванн. Пора выяснить, кто у нас реально коррумпирован и, наконец, сформировать правительство из людей, которым доверяет общество.         
       
  

понедельник, 18 ноября 2019 г.

Американские музеи. Часть 1

Чтобы понять Америку, надо побывать в ее лучших музеях. Отцы-основатели были просветителями, выше всего ценившими человеческий разум и его способность  к познанию мира. В США культурная политика государства всегда состояла в  поддержке библиотек и музеев! Именно в музеях науки, техники, истории видишь главные черты американца – неистощимую любознательность, страсть к систематизации и дерзкую потребность в генерировании новых идей. Без всего этого Америка не стала бы великой страной, мировым лидером.

Смитсоновские музеи в Вашингтоне


                                               Главное здание

Большинство музеев в Вашингтоне называются «смитсоновскими». Общее количество их посетителей достигает 25 миллионов в год, но... мало кто из них объяснит вам происхождение названия!

Джеймс Смитсон родился в 1765 году во Франции. Его мать Элизабет Мейси принадлежала к знатному английскому роду, восходившему к королю Генриху VII. Она имела несчастье завязать роман с сэром Хью Смитсоном, который вскоре стал первым герцогом Нортумберлендским. Он был женат и не признал сына Элизабет своим ребенком. Любовнице пришлось бежать от позора во Францию, но она решила посвятить жизнь сыну и снять с него печать незаконнорожденного.


Когда Джеймсу исполнилось 10 лет, мать привезла его в Англию. Он получил британское подданство, но из-за «сомнительного» происхождения не мог рассчитывать на государственную или военную карьеру. Юноша под именем Джеймса Луиса Мейси поступил в Пемброк-колледж Оксфордского университета. Очень скоро он добился блестящих успехов в химии и минералогии. В 1787 году Генри Кавендиш, выдающийся английский ученый, рекомендовал 22-летнего Джеймса в члены Королевского научного общества. В 1800 году, после смерти матери, он взял фамилию Смитсон.

Джеймс Смитсон, ученый с мировым именем, остался холостяком и обладателем огромного состояния. В 1826 году он почувствовал серьезное недомогание и написал свое знаменитое завещание.

Смитсон был человеком прогрессивных для той эпохи взглядов и отличался своеобразным чувством юмора. Врачи не могли выяснить, чем он болен. В критический момент он созвал их и сказал: «Я хочу, чтобы после моей смерти вы сделали вскрытие и выяснили, от чего же я все-таки умер. Я умираю ради того, чтобы вы определили мою болезнь».

Смитсон приветствовал революцию во Франции, стране своего детства. Но его оттолкнули якобинский террор и реставрация монархии. Он предпочитал демократический строй в республике, созданной за океаном, и не сомневался, что именно там рождаются Новые Афины. Смитсон как-то написал: «Лучшая кровь Англии течет в моих жилах, но это мне ничего не даст. Мое имя должно жить в памяти людей и тогда, когда титулы Нортумберлендов и Перси отомрут и забудутся».

Смитсон умер в 1829 году и завещал все свое состояние Соединенным Штатам для создания там научного учреждения, поощряющего и распространяющего знания. В Америке известие о неожиданном даре вызвало... растерянность и даже дискуссии: стоит ли принимать наследство англичанина?

В конце концов Конгресс уполномочил президента послать своего представителя в Европу, чтобы забрать деньги. В августе 1838 года в Нью-Йорк прибыл корабль, на борту которого было 105 мешков с золотыми соверенами, что составляло в американской валюте 508 318 долларов и 46 центов. В пересчете на современный курс это более 10 миллиардов долларов!
В августе 1846 года Конгресс США принял решение о создании Смитсоновского института и строительстве здания для размещения музея, учебной коллекции научных материалов, химической лаборатории, художественной галереи и лекционных залов.

Сегодня ученые Смитсоновского института проводят важные исследования в самых разных областях. В состав института входят 19 музеев, Национальный зоологический парк, 9 научно-исследовательских центров, а также 156 музеев, являющихся филиалами Смитсоновского института! Большинство этих учреждений находятся в Вашингтоне, но часть разместилась в других штатах и даже за границей.

Самый посещаемый из смитсоновских музеев – Национальный музей воздухоплавания и астронавтики. Решение о его создании принял президент Трумэн еще в 1945 году, но долгое время музей не имел своего здания. Для строительства был выделен участок на Аллее Независимости, неподалеку от Капитолия.  Это создало творческие проблемы для архитектора Гио Обаты. Ему объяснили: здание музея должно быть современным, но не чересчур эффектным, чтобы на его фоне Капитолий не казался старомодным и скучным. Обата прекрасно выполнил установку. Музей, открывшийся в 1976 году, отличается оригинальностью и сдержанностью форм. Он состоит из четырех огромных мраморных кубов, соединенных стеклянными перегородками. В чем-то эта геометрия перекликается с очертаниями расположенных поблизости двух корпусов Национальной галереи. А Капитолий по-прежнему поражает гармонией и величием!


В залах музея всегда многолюдно. Людей волнуют достижения ученых и конструкторов в освоении космического пространства, а также применение этой техники... в военных целях.

Импонирует концепция музея: он не восхваляет только американские технологии и знакомит посетителей с развитием аналогичных отраслей в других странах. Тут можно увидеть и американские, и советские космические аппараты, а также состыковавшиеся корабли «Союз-Апполон».

Не игнорируются мрачноватые страницы истории. Среди знаменитых американских самолетов выставлен бомбардировщик В-29 «Enola gay», который сбросил атомную бомбу на Хиросиму.



Даже сегодня впечатляют ракеты, созданные в нацистской Германии. (Ничего удивительного, что сразу после войны на базе разработок Вернера фон Брауна начала стремительно развиваться космическая промышленность в СССР и в США). В экспозиции музея – немецкая «V-2» из серии зенитных ракет «Вассерфаль».  Немецкий министр вооружений Альберт Шпеер считал роковой ошибкой Гитлера решение производить баллистические ракеты «Фау-2», а не ракеты ПВО. Как утверждал Шпеер, ракеты «земля-воздух» не позволили бы союзникам в 1944 году бомбить германские промышленные предприятия. Теперь это мнение невозможно оспорить. Но «V-2» были почти в десять раз дешевле «Фау-2». Тысячи таких ракет могли составить мощный оборонительный пояс. Конечно, они были недостаточно точными. Но слава богу, что гитлеровская Германия не успела реализовать свой колоссальный технический потенциал!

Дети всех стран любят музеи природы. Национальный музей естественной истории на Аллее Независимости с удовольствием посещают и школьники, и родители. Он обладает грандиозной экспозицией, в которой прослеживается развитие животного мира планеты. Стенды, посвященные появлению хомо сапиенс, отражают новейшие научные представления и приспособлены для интерактивного контакта с посетителями.



Среди самых популярных смитсоновских учреждений – Национальный музей американской истории и Национальный музей американских индейцев. Следует отметить, что в музее индейцев правдиво передана история взаимоотношений американцев и коренного населения континента. Тем не менее для посетителя, желающего поглубже разобраться в отдельных вопросах, стиль экспозиции слишком упрощен.

 


Тем же школьно-популяризаторским стилем отличается музей американской истории. Он оборудован изобретательно. Весьма занимательно показано, как развитие страны сопровождалось совершенствованием техники. Интересен раздел «Цена демократии», где прослеживается борьба различных социальных групп Америки за равноправие. И тем не менее многие части экспозиции слишком «выпрямлены» и иллюстративны (особенно когда речь идет об американской политике или культуре).
 
 



Мемориальный музей Холокоста был заложен при президенте Рональде Рейгане, а открыт в 1993 году Биллом Клинтоном. С тех пор в нем побывали более 40 миллионов человек. Считается, что это самый посещаемый исторический музей в мире.





На стене демонстрационного зала музея выгравированы чудовищные по цинизму слова Гитлера: «Кто, в конце концов, сегодня говорит об уничтожении армян?» Нацисты надеялись на равнодушие мира к их преступлениям и были уверены в свой безнаказанности.  Создатели музея рассчитывали на противоположный подход цивилизованных людей, они стремились вызвать у посетителей эмоциональную реакцию, ощущение погруженности в события Второй мировой войны, личную сопричастность к глобальной трагедии. При осмотре музея нельзя миновать ни гетто, ни концлагеря, ни кладбища, ни крематории, ни товарные вагоны, в которых привозили в лагеря новые партии евреев, ни склады вещей, отнятых у них. Целые стены занимают фотографии жертв Холокоста, звучат голоса узников Освенцима...

 


В этот музей приходят отнюдь не только евреи – потрясенно застывают у стендов, многие плачут. Пока они приходят, есть шанс на то, что мир больше не погрузится в фанатизм и изуверство.

Научные сокровища Гарварда    

При первом посещении Кембриджа я ознакомился с двумя великими университетами и отдал должное гарвардской коллекции произведений искусства. На этот раз мне удалось побывать в знаменитых научных музеях Гарварда. Это не просто хранилища уникальных экспонатов, но и научно-исследовательские учреждения высочайшего уровня, чьи сотрудники участвуют во многих экспедициях и других проектах.

Музей археологии и этнологии Пибоди назван в честь замечательного человека. Джордж Пибоди (1795-1869) родился в очень бедной семье. С детства помогал в работе своей родне. Он стал добровольцем американской армии в Англо-Американской войне 1812 года. После войны один из его боевых друзей предложил ему стать компаньоном: он выделил начальный капитал, а Джордж должен был организовать бизнес. Юноша проявил огромные деловые таланты и постепенно стал одним из богатейших людей своего времени! Пибоди много помогал учебным заведениям, старался улучшить условия жизни рабочих. В конце жизни он занимался крупными финансовыми операциями в Лондоне. После смерти Пибоди его останки отправили на британском военном корабле в Америку, где он был похоронен. Джордж Пибоди завещал 8 миллионов долларов (огромную сумму по тем временам) крупнейшим научным институтам и музеям. 150 тысяч долларов достались Музею археологии и этнологии, основанному Пибоди в 1866 году.

 


Сегодня Музей Пибоди насчитывает 6 миллионов единиц хранения! Особенно велики коллекции наследия доколумбовых культур Америки, а также этнографии индейцев и жителей Океании. На рубеже XIX-XX веков музей организовал 20 экспедиций в страну Майя! Знаменитый американский египтолог Джордж Рейснер подарил музею часть своей Нубийской коллекции.

 


В залах музея ощущаешь себя словно в машине времени, позволившей перенестись в другие времена и цивилизации. Перед тобой – короны индейских вождей, их вигвамы, боевые томогавки, даже челноки. Фантастические скульптуры инков и майя скрывают до сих пор не разгаданные загадки...

В том же здании, что и Музей Пибоди, находится Гарвардский музей естественной истории. Когда-то он назывался Музеем сравнительной зоологии, но затем его экспозиция значительно расширилась. Она позволяет увидеть грандиозную картину эволюции - от ископаемых беспозвоночных и динозавров до гигантских млекопитающих и птиц. В музее имеется единственный в мире скелет кронозавра. Минералогическая коллекция включает образцы внеземной материи – метеориты!



Но самое большое скопление посетителей всегда наблюдается в зале, где хранятся работы Леопольда и Рудольфа Блашка. Их изумительное творчество не имеет аналогов!

Леопольд Блашка (1822-1895) и его сын Рудольф (1857-1939) – представители старинной династии стеклодувов из Северной Моравии. Но недаром их предки работали в Венеции. Леопольд и Рудольф Блашка напоминают мастеров Возрождения: в их творчестве соединились вдохновение художников, отточенная техника ремесленников, научный подход мыслителей, учившихся у Природы!

 



В XIX веке началось бурное развитие естественных наук, ученые узнали много нового об обитателях морей и океанов. Леопольд Блашка, в юности изучивший секреты стеклодувов и ювелиров, начал сотрудничать с... музеями! В середине века он участвовал в плавании на парусном судне в Америку. В этом путешествии Леопольд изучал добытых матросами морских животных, препарировал их. Изготовленные им стеклянные модели поразили даже ученых тем, что их было невозможно отличить от «оригиналов». В дальнейшем к нему присоединился сын Рудольф. Их мастерская в Дрездене выполняла заказы ведущих европейских университетов. Востребованность замечательных мастеров объяснялась тем, что ботанические экспонаты и беспозвоночные обитатели моря, попадая в музейные коллекции, теряли форму и цвет. А стеклянные модели Леопольда и Рудольфа были яркими и «вечными»!

 



В 80-е годы XIX века с семьей Блашка познакомился гарвардский профессор ботаники Линкольн Гудейл. Благодаря ему Леопольд и Рудольф в 1890 году подписали эксклюзивный контракт с Гарвардом на десять лет. Если раньше они продавали свои работы всем желающим, то теперь обязались изготавливать только ботанические модели, причем в единственном экземпляре. Леопольд  умер в 1895 году, но сын еще несколько десятилетий продолжал сотрудничество с Гарвардом.   



Стеклянные изделия Леопольда и Рудольфа Блашка кто-то точно назвал «художественным чудом в области науки и научным чудом в области искусства». Они изготовили для Гарварда более 4400 моделей, в которых нет никаких морфологических погрешностей! С ювелирной точностью переданы тончайшие прожилки на листьях, оттенки всех цветов растений и плодов. Художники с непостижимым мастерством восоздают даже следы гниения, увядания, а также повреждения, нанесенные вредителями!

 



К сожалению, Леопольд и Рудольф не брали учеников и хранили в тайне свои профессиональные секреты. На стендах музея рядом с их моделями выставлены инструменты, которыми они пользовались. Естественно, в XIX веке это были самые нехитрые приспособления. Как с их помощью создавались модели, способные соперничать с живой природой, мы уже не узнаем. Тем более что во время печально известной ковровой бомбардировки Дрездена в годы Второй мировой войны была разрушена мастерская семьи Брашка. К счастью, их работы сохранились не только в Гарварде, но и в европейских музеях.
  

Я опять не сумел увидеть всё самое интересное в Гарварде. Если получится, постараюсь в будущем попасть в Музей семитологии. Он небольшой, но в нем хранятся ценнейшие атрибуты древних ближневосточных цивилизаций и соседних культур. Недавно сотрудники музея завершили работу в международном проекте по изучению истории филистимлян – это представляет особый интерес для израильтян! 



 

суббота, 16 ноября 2019 г.

Американский пейзаж в багровых тонах

Так уж сложилась моя жизнь, что только в прошлом году, в преклонном возрасте,  я впервые побывал в Америке. Из-за неопытности выбрал для путешествия в США июль. Оказалось, что там переносить жару и духоту не легче, чем в Израиле. В этом году я совершил перелет через Атлантику в первой половине октября. В это время на Восточном побережье не только легко дышится, но и необыкновенно красиво.


В октябре американские улицы, парки, леса полыхают кроваво-красным цветом. Ученые разработали различные теории, объясняющие, почему в Европе деревья осенью желтеют, а в Америке багровеют. Я в это вдаваться не буду, дабы посетители моего сайта не заскучали. Однако сразу отмечу, что в ходе нынешнего посещения Восточного побережья я вдосталь налюбовался природой Америки!

Почему-то США ассоциируются с гигантскими городами, небоскребами, современными технологиями. Но не меньше восхищает то, что в наиболее промышленно развитой стране мира удалось сохранить ее природные богатства. Здесь бережно охраняются огромные природные парки. Да и в обыкновенном городском районе по двору может пробежать заяц, через улицу, высокомерно игнорируя поток автомобилей, перебирается стая гусей. А уж белки всюду гроздьями висят на деревьях. Поездки по крупным автотрассам заставляют восхититься нетронутостью флоры и фауны. Тут можно увидеть оленей, лосей, енотов, бурундуков, над лесами плавно парят орлы.  

Балтимор – родина Эдгара По, арена этнических конфликтов

В свой первый приезд в Америку я больше всего внимания уделил Нью-Йорку, предварительно осмотрев Бостон, где мой сын готовит пост-докторат. На этот раз я решил изучить столицу США. Поэтому приземлился в аэропорту Вашингтон-Балтимор, чтобы потом постепенно двигаться на север, к Бостону, - там  меня ждала встреча не только с сыном и его женой, но и с недавно родившейся внучкой.

В аэропорту меня встретил старый друг (бывший одноклассник) Лео. Мы отправились в Балтимор, где нас на несколько дней радушно приняла его сестра Нелли. Тот, кто снимал номера в вашингтонских отелях, поймет преимущества моего варианта размещения. Ночуя в гостиницах, не узнаешь, как живут американцы. К тому же я увидел еще один известный город Восточного побережья. Из Балтимора мы с Лео каждое утро отправлялись в Вашингтон в его автомобиле. Дорога занимала всего полтора часа – куда динамичней и удобней, чем пользоваться поездами, автобусами, метро.

 

Балтимор – крупнейший город штата Мэриленд. Основан в 1729 году и сохранил немало примет старой американской культуры. В Балтиморе жил гениальный писатель Эдгар По. (Впрочем, сейчас местные жители лучше знают Майкла Фелпса - «балтиморскую пулю», феноменального пловца, которого не скоро превзойдут по количеству мировых рекордов и олимпийских медалей). Здесь существует немало высших учебных заведений и известный медицинский центр университета Джонса Хопкинса. В XIX веке город заполнили промышленные предприятия, он стал одним из флагманов американской металлургии. Несмотря на это в  Балтиморе сохранились очень симпатичные старые районы, красивые церкви, театры, музеи. В многочисленных ресторанчиках можно освежиться отличным пивом и отведать фирменное балтиморское блюдо - краб-кейк (котлета из мяса голубого краба). 

Как во всех городах Восточного побережья, район гавани соединяет в себе элегантность современных зданий со старомодной морской романтикой. Неподалеку находится уютный жилой массив Маленькая Италия. Пешком добираться туда непросто и... опасно! Даже в путеводителях по Балтимору о некоторых уголках города откровенно сказано: «Здесь появляться не рекомендуется из-за не контролируемой криминогенной обстановки». 

Главная проблема Балтимора - две трети местного населения составляют афроамериканцы, взрывоопасная человеческая масса. Здесь происходили настоящие бои с полицией в 1968 году, после убийства Мартина Лютера Кинга. В город пришлось вводить крупные силы Национальной гвардии и федеральных войск. Балтимор нередко откликался бунтами на «жестокость», допускавшуюся полицией в отношении темнокожих правонарушителей. Каждый раз эксцессы удавалось погасить только с помощью армии.

 

Не скрою, именно в Балтиморе - и только там - я лично столкнулся с агрессивностью афроамериканцев, к счастью, не в самой крайней ее форме. Однажды вечером мы с Лео заглянули в торговый комплекс (отнюдь не находившийся в «неблагополучном» районе), чтобы купить какую-то мелочь. Заняли очередь к кассам. Перед нами стояла супружеская пара афроамериканцев средних лет с дочкой. Услышав, что мы говорим по-русски, отец семейства вдруг обернулся, с подозрением посмотрел на нас и неприязненно спросил: «А вы других языков не знаете?» Лео примирительно ответил: «Мы знаем разные языки. Неважно. Всё в порядке, приятель». Но «приятель» явно завелся. Он нагло заявил: «А вы перейдите к другой кассе!» Спорить не было смысла, мы отправились к последней кассе, подальше от грубияна, и он больше не возникал.

Вашингтон – царство чиновников, туристов, демонстрантов


Здесь, казалось бы, совсем не бурлит жизнь, как это должно быть в столице. Открыто и утомительно бурлит она в Нью-Йорке, на Манхэттене. А Вашингтон скромно расположился на северном берегу Потомака, который, набесившись в районе Великих водопадов, на подступах к столь важному городу принимает чинный вид и  неторопливо стремит свои воды в океан.

 

Конечно, в Вашингтоне кипит жизнь, невидимая постороннему, - ведь здесь решаются судьбоносные для страны вопросы. Но эта деятельность скрыта во внушительных зданиях министерств (своей монументальной архитектурой очень напоминающих аналогичные советские ведомства), в Капитолии, в Верховном суде, в Белом доме. А приезжие находят город спокойным и комфортным.

 

Вашингтон сохранил планировку, заданную еще в 1791 году архитектором Пьером Ланфаном. В ХХ веке из-за беспорядочного разрастания столицы власти вернулись к его идеям. Поскольку в город начала проникать мода на небоскребы, Конгресс запретил строить здесь здания выше Капитолия и монумента первому президенту США.

В итоге американская столица занимает ограниченное пространство, организованное продуманным градостроительным планом. Она не подавляет закрывающими солнце циклопическими башнями. Вашингтон считается образцом архитектурного разнообразия и вкуса. Старая часть города построена в очаровательном викторианском стиле, к которому впоследствии добавились другие архитектурные направления, включая стиль бозар, неоготику. По оценке Американского института архитектуры, в Вашингтоне находятся шесть из десяти самых красивых строений США!

В годы Великой Депрессии и Второй мировой войны государственный аппарат  начал увеличиваться, но затем количество чиновников и, соответственно, численность населения столицы стабилизировались. В настоящее время в городе постоянно проживают 600 тысяч человек, в рабочие дни за счет приезда из окрестностей Вашингтона служащих и прочих работников эта цифра увеличивается до миллиона. Тем, кто едет в столицу утром и покидает ее к вечеру, надо учитывать также поток туристов и огромные пробки на дорогах.

Главное скопление туристов - в центре Вашингтона, на Национальной аллее. Это парковая зона длиной в одну милю, от монумента Вашингтону до Капитолия, шириной в 120 метров. По ее сторонам располагаются знаменитые «смитсоновские» музеи. Недалеко находится Национальная галерея – одно из крупнейших художественных хранилищ мира. Респектабельная Пенсильвания-авеню ведет от Капитолия до Белого дома.             


Поскольку все ветви власти размещены в Вашингтоне, именно здесь проходят самые мощные демонстрации под разными лозунгами. В дни моего пребывания в столице примечательных акций протеста не было. Но напротив Белого дома постоянно дежурят (по собственной инициативе) противники президента Трампа, размахивающие очень дерзкими плакатами. Кстати, Белый дом и его знаменитая лужайка немного разочаровали меня камерными размерами - особенно в сравнении с огромным, величественным Капитолием. Но, может быть, именно в скромности – сущность демократии?.. 

Штат Нью-Йорк – вдали от небоскребов

Увлекательные прогулки по Вашингтону не могли заслонить семейные цели моей поездки. Пора было двигаться на север, к Бостону. Рано утром мы с Лео выехали из Балтимора в штат Нью-Йорк. Автопробег занял около шести часов.

Я надеюсь, мои интеллигентные друзья не будут мне пенять на то, что на этот раз я проигнорировал крупнейший город США. Продолжительность моего путешествия  была ограничена, а прошлогодний запас впечатлений от осмотра Нью-Йорка, от знаменитых музеев еще продолжал духовно подпитывать меня. Я не хотел смешивать его с новым потоком информации, обрушивавшейся на меня отовсюду. О расширении списка музеев, которые я посетил в Америке, будет  рассказано далее.

Прибыв в штат Нью-Йорк, мы свернули с шоссе к городку Нискаюна, где живет Лео. Собственно говоря, мы ехали по живописным лесам, в которых проложены добротные дороги. Это не совсем улицы: владельцы частных особнячков ценят тишину, уединение и не заинтересованы в тесной близости к соседям. Номера домов нужны в основном для доставки почты.

Нискаюна – характерное для Америки общинное поселение. Здесь живут несколько тысяч человек с достаточно высоким социо-экономическим статусом. С утра до вечера двери их вилл открыты – посторонних тут нет, подозрительных чужаков сразу заметили бы.

Рано утром и после обеда по лесу ползет вереница желтеньких автобусов: развозят детей в школу, а потом – по домам. Можно не сомневаться в том, что школа здесь – высокого уровня. Многие ее выпускники поступают в престижные университеты. Как во всех американских учебных заведениях, большое внимание уделяется спорту. Сразу бросаются в глаза стадион,  площадки для самых популярных в Америке спортивных игр.

Отличные условия для поддержания здорового образа жизни – и у взрослого населения Нискаюны: площадка для гольфа, трассы для бегунов и велосипедистов. Да и просто погулять по лесу, подышать  чистейшим воздухом весьма полезно.  Что очень приятно – не только встречающиеся прохожие, но и бегуны, велосипедисты непременно улыбнутся вам и поздороваются. Так с детства воспитывают  американцев!

После Израиля с его дефицитом водоемов особенно хорошо выйти на берега реки в окрестностях Нискаюны. Они густо поросли камышом. Тут множество разных птиц: утки, гуси, лебеди, цапли, выпи. Гуляя по травке, надо смотреть под ноги - иногда может прошмыгнуть юркая змейка. 



Вообще штат Нью-Йорк всегда был курортной зоной. В первой половине ХХ века, пока авиаполеты в южные края не стали доступными для рядового американца, он находил места для отдыха – соответственно достатку - в нескольких часах езды от своего города. И сейчас люди побогаче приобретают здесь дома, другие их арендуют в сезон. А уж в штате Нью-Йорк есть где расслабиться: океанское побережье, реки, озера, густые леса...


Существует забавный термин – «
Borscht Belt» - «Пояс борща». Это живописные места на севере штата, на возвышенности, которую так же шутливо называют Еврейскими Альпами. Сюда в послевоенные годы летом стекалась еврейская публика, которая еще не забыла своих корней и ашкеназской кухни. Многие видели очаровательный американский сериал «Удивительная миссис Мейзел». Прибалтийские евреи находят в нем массу параллелей со знакомыми им литовскими и латвийскими курортами пятидесятых-семидесятых годов прошлого столетия. Те же моды, те же солидные еврейские мужья и их молодящиеся жены, а по вечерам «мероприятия» с массовиком-затейником, «конкурсы», танцы, легкие флирты... Хотя, конечно, комфорт советских домов отдыха не сравнить с условиями отдыха американца среднего достатка!


                                         "Удивительная миссис Мейзел"
                                        
Посетил я городок Саратога-Спрингс на востоке штата – место более «качественного» отдыха. Когда-то здесь жили гуроны и могикане. Хотя это близкие друг другу племена, с легкой руки Фенимора Купера его читатели первых привыкли считать хитрыми и коварными друзьями французов, а вторых – благородными и преданными англичанам (которые потом, добившись независимости, из «благодарности» загнали их в резервации)...

Саратогу-Спрингс основали в начале
XIX века. Благодаря минеральным источникам городок сразу стал курортом для богатых людей. И сегодня он отличается дорогими отелями, магазинами, ресторанами. Саратога-Спрингс прославилась скачками. Они проводятся до сих пор. Ипподромы заполняют элегантные мужчины и дамы в роскошных шляпах, разбирающиеся во всех тонкостях конного спорта.



            С Лео и его женой Соней в парке в Саратоге-Спрингс


Есть тут речка с гейзерами. Но по ее берегам бродят туристы поскромнее. Отдыхающие предпочитают развлечения высокого класса! В великолепном парке расположен курортный зал, где проводятся балы и банкеты. В летний период сюда приезжают лучшие симфонические оркестры, звезды оперы и балета, знаменитые бродвейские труппы.

 

                                                          Гейзер

В Бостон я добирался сам рейсовым автобусом из Олбани. Это столица штата Нью-Йорк, один из старейших городов США. Еще в 1540 году французы построили маленькую крепость на острове на реке Гудзон. В XVII веке, когда англичане вытеснили отсюда голландцев, они назвали этот укрепленный пункт в честь короля Якова II, который носил также титул шотландского герцога Олбани.

 

Сегодня Олбани – сравнительно небольшой город. У меня было мало времени на его осмотр. Как всюду в Америке, неповторимым колоритом отличаются самые старые районы. Производят впечатление внушительное здание университета в неоготическом стиле и суперсовременный центр Нельсона Рокфеллера, вице-президента США в 1970-е годы.   

 

Бостон – старый город с молодыми жителями

Я не видел человека, которому не понравился бы Бостон. В Америке мало подобных мест.




Есть такой штамп: «встреча прошлого с настоящим». Бостон основан в 1630 году, в нем много старинных домов и церквей, через центральные районы проходит Тропа Независимости, напоминающая об Американской революции. В Бостоне созданы первая в США железная дорога и первое метро. Здесь открылась первая в стране публичная библиотека. В 1876 году преподаватель Бостонского университета Александр Белл запатентовал первый в мире телефонный аппарат (этот патент считается одним из самых прибыльных в истории).
 

Но особенность города – в том, что здесь соединяются прошлое, настоящее и будущее! На улицах почти не встречаешь пожилых людей, всюду молодые лица. В Бостоне более ста университетов и колледжей! Его гордость – Гарвардский университет и Массачусетский технологический институт, известные во всем мире. В них подготовлено 150 с лишним Нобелевских лауреатов! Бостон можно назвать гигантской лабораторией, где рождаются идеи XXI и XXII веков.



Мало кто из приезжающих в Бостон не посещает его пригород Кембридж, где находятся Гарвард и MIT, их уникальные музеи и Гарвардская библиотека, одна из крупнейших в США. Но огромное удовольствие получаешь, прогуливаясь без конкретных целей по самому Бостону. Здесь совсем немного небоскребов, они прекрасно уживаются со старыми кварталами. Значительную часть города занимают тенистые парки и бульвары.

Бостон известен спортивными клубами. Кроме принадлежащих им впечатляющих сооружений всюду видишь студенческие стадионы, без которых невозможно представить американские колледжи.

Мой сын и его семейство проживают в Бруклайне. Это пригород, считающийся отдельной административной единицей. Тут всегда селились зажиточные евреи. Об этом напоминают элегантные особнячки и многочисленные синагоги с пышными, эффектными фасадами. 

Конечно, сейчас в Америке уже не встретишь районы, занятые представителями одной конфессии. В Бруклайне много иммигрантов с разных континентов. В многоголосом шуме слышится и русская речь.

 

В октябре у многих домов, магазинчиков Бруклайна можно было увидеть ряды и целые пирамиды из тыкв. Этот плод играет важную роль в праздновании Хэллоуина. Древний праздник кельтского происхождения отмечается в Европе и Америке 31 октября, в канун Дня Всех Святых. Среди различных традиций языческого толка – изготовление жутковатых масок и светильников из тыквы. 

Трехмесячная внучка встретила меня приветливо. Она вообще любопытна и контактна. Зовут Ариана (папа – Арье, мама – Анна). Чьи способности она унаследовала, пока трудно сказать. Это определит сын - математик нынче занимающийся генетикой.


Из-за студенческой специфики Бостона автобусы и метро здесь никогда не пустуют, а в часы пик переполнены. Система общественного транспорта здесь удобная и эффективная. Сейчас в городе появились подземные трассы для автобусов – аналог метро. Даже не знаю, как этот вид транспорта называется.

Морским транспортом пользуются и местные жители, и гости города – он предназначен в основном для развлекательных рейсов. Из бостонской гавани периодически выходят небольшие теплоходы. Главная цель пассажиров – посмотреть на китов (организаторы поездок, продолжающихся несколько часов, гарантируют выдачу дополнительного бесплатного билета тем, кто не заметит ни одного кита!). Естественно, я тоже не упустил такой возможности.

Пока мы не вышли в открытый океан, я рассматривал публику на нашем теплоходе. Была большая группа женщин в длинных юбках и белых чепчиках – я видел таких особ на картинах старых голландских мастеров. Судя по сопровождавшим группу суровым мужчинам с окладистыми бородами,  это какая-то религиозная община, не отгораживающаяся от американской общественно-культурной жизни.

 


Китов мы увидели в огромном количестве! Как мне объяснили грамотные люди,  у побережья Бостона много этих морских животных, так как здесь относительно мелко, и киты успевают заглатывать рыбешку со дна. Потом выныривают, чтобы вдохнуть кислорода.

 


Киты были небольшие и очень проворные: на радость туристам они совершали акробатические прыжки и ныряли, помахивая черными хвостами. Конечно, я сразу вспомнил «Моби Дика». Действие гениального романа Германа Мелвилла происходило именно в этих местах, у острова Нантакет! К счастью, сейчас здесь китов не истребляют, и они резвятся возле судов, не боясь получить гарпун в бок.
             

пятница, 8 ноября 2019 г.

Цель близка: Ликуд заглатывает правый лагерь!

Пока Бени Ганц пытается что-то сделать с мандатом на формирование правительства, Нетаниягу осуществил неожиданный маневр: Ликуд объединился с Новыми правыми!  



Почему это неожиданность? Ведь премьер-министр перед апрельскими и сентябрьскими выборами убеждал сторонников национального лагеря голосовать за Ликуд, а не за мелкие правые партии, чтобы не распылять голосов. Биби удалось уговорить Фейглина сняться с выборов, пообещав ему министерский пост в будущем правительстве.

Но Новых правых возглавляют Беннет и Шакед, о которых Нетаниягу слышать не желал. Оба они когда-то руководили канцелярией Нетаниягу, но «не сработались» с ним и ушли в Еврейский дом. Платформа религиозных сионистов в конце концов их не устроила, и Беннет с Шакед решили создать партию Новые правые, объединяющую  религиозных и светских сторонников национального лагеря. Хотя перед повторными выборами в кнессет премьер-министра убеждали, что включение Шакед в список Ликуда добавит ему голосов, он не захотел даже говорить на эту тему.


Почему Нетаниягу внезапно изменил свою позицию? Во-первых, он не доверяет ни одному из союзников по право-религиозному блоку и решил уменьшить шансы Ганца на переманивание кого-то из них. Во-вторых, он, видимо, искренне верит в необходимость превращения правого лагеря в одну партию. В-третьих, он дал Беннету портфель министра обороны! Тот давно этого требовал, но Биби не нравилась критика его действий в сфере безопасности, исходившая от Беннета и Шакед. Теперь Нетаниягу ставит Беннета в такое же положение, как Либермана, моментально растерявшего свою «крутизну» на посту министра обороны. В-четвертых, премьер-министр сводит личные счеты с Либерманом, не терявшим надежды на возвращение в оборонное ведомство, и решительно объявляет Ганцу: «Кахоль-Лаван не сможет сформировать правительство. Идем на третьи выборы!»

Можно ли считать ход Нетаниягу абсолютно выигрышным? Я лично в этом не уверен.      


Брошенная Ганцу перчатка угодила в Либермана. Ему теперь терять нечего. Глава НДИ может занять один из ключевых постов в правительстве, только если премьер-министром станет Ганц. Либерман с его огромным опытом и политической изворотливостью наверняка всерьез не ссорился ни с Дери, ни с харедим из Яадут ха-Тора. Он может предложить им компромисс, например: Кахоль-Лаван и НДИ принимают программу постепенного (в течение 10-15 лет...) привлечения ешиботников к исполнению гражданских обязанностей, а ультраортодоксы входят в правительство Ганца и продолжают получать щедрое финансирование. Все участники такой сделки рапортовали бы избирателям, что остались верны своим принципам. Ганц и Либерман объяснили бы, что не смогли создать правительство с участием Ликуда из-за обструкции с его стороны. А «антиклерикальную» программу постепенно спустили бы на тормозах, как уже не раз делалось.

Интересную мысль высказал сегодня один из комментаторов, сказавший, что он на месте Ганца немедленно вернул бы президенту мандат на формирование правительства и пошел на выборы, которые сулят ему успех! Некоторый резон тут есть. Нетаниягу еще не решил, составлять ли в случае проведения третьих выборов общий список с Новыми правыми, проводить ли новые праймериз в Ликуде. Как показывает опыт, объединение партий с близкими политическими платформами не увеличивает сумму их мандатов, а уменьшает (так было при попытках объединения Ликуда с НДИ и с Кулану, при поглощении им партии Фейглина). Беннет формально торжествует, получив портфель министра обороны, но он и Шакед теперь будут считаться «искателями приключений», они потеряли репутацию настоящих сионистов, которые правей Ликуда.

Без сомнения, нынешняя комбинация Нетаниягу продиктована нервозностью, которую усиливают и патовая политическая ситуация, и ожидание решения по его делам. Линия на уничтожение правых партий наносит огромный вред национальному лагерю и в целом израильской демократии. В гражданском обществе каждая группа населения должна иметь возможность отстаивать свои взгляды. Разрушенные правые партии не восстановятся, как оторванный хвост ящерицы. Убеждать соотечественников в том, что только сторонники Нетаниягу – истинные патриоты, а все прочие готовы «продать страну», можно только в помрачении рассудка от непомерного напряжения! Национальный лидер, раскалывающий народ, далеко не уедет на этих обломках. 

Правый лагерь способен получить безоговорочную поддержку избирателей не истериками, не натравливанием одной половины израильского общества на другую половину, а совсем другими способами: решительной борьбой с террористами – прежде всего в Газе, нетерпимостью к коррупции и возвращением к лозунгам социальной справедливости, которые когда-то позволили Бегину покончить с монополией одной партии.