«Тмуна» углубляется в Кафку

«Тмуна» углубляется в Кафку 

В «Тмуне» поставлены сразу два спектакля по роману Кафки «Процесс». Оба раскрывают сложные режиссерские замыслы. Оба – что редко бывает в израильском театре – заставляют зрителя думать.

Не всем знаком театр «Тмуна», обосновавшийся в непрезентабельном домишке номер восемь на тель-авивской улочке Сончино. Это центр фринджа – театра, лишенного официального статуса, стабильной финансовой поддержки и поэтому позволяющего себе смелые поиски, эксперименты. Свои крохотные сцены «Тмуна» предоставляет многим труппам. Все они отличаются амбициозностью, желанием удивить зрителя и обратить на себя внимание. Поэтому не удивительно, что сразу два коллектива замахнулись на «Процесс» Франца Кафки, одно из самых загадочных литературных произведений ХХ века.

... В одно прекрасное утро к Йозефу К., преуспевающему банковскому служащему, приходят два незнакомца, которые объявляют, что он подозревается в преступлении и должен ждать суда. Он ничего не понимает, пытается протестовать, настаивать на своей невиновности, искать защиты, но мистический ход событий неумолимо приближает трагическую развязку...

В советские времена трактовка романа Кафки была простой и категоричной: писатель изобразил бессилие маленького человека перед тоталитарным государством. Естественно, подразумевалось государство в «их мире», хотя именно при диктатуре пролетариата за человеком могли прийти в любое время суток и защиты у него не было.

Но Кафка как художник был бесконечно далек от политической сатиры. Он не изображает никакого государства. Его герой окружен непонятными людьми с алогичным поведением. Да и существуют ли они на самом деле или всё происходит в воображении Йозефа К.?

Режиссер Яэль Крамски и автор инсценировки Фреди Рокам называют свой спектакль: «Гражданин К.». Это уже концепция: в центре внимания - индивид, пытающийся понять, как он попал в мистическую ситуацию и что ему делать.

Ситуация для «чистоты эксперимента» предельно упрощена. Сценическое пространство обозначено условными рамками, костюмы лишены индивидуальных примет (художник – Дина Консон). Число актеров сведено к минимуму. Эран Сарэль играет и одного из тайных агентов, и судебного чиновника, и адвоката, и художника, и палача. Йосеф Эльблак перевоплощается в другого агента, а также в консультанта, в начальника канцелярии, в коммерсанта Блока и в финале – во второго палача. Наама Шапиро занята в ролях хозяйки пансиона, прачки, тетушки и... судебного священника. Михаль Вайнберг изображает всех особ относительно молодых и легкомысленных. Эта фантасмагорическая смена обличий передает зыбкость, текучесть бытия, в котором запутался Йозеф К.

Главный герой (Эяль Зусман) привык уверенно ориентироваться в не меняющейся системе координат: завтрак в пансионе, служба, скучные развлечения, изредка случайные женщины, ночлег в пансионе. Он не готов противопоставить самостоятельную мысль изменившемуся порядку вещей и ищет связей, протекций для избавления от преследований.

В упоминавшейся традиционной интерпретации «Процесса» как "изображения тоталитарного государства" обычно не упоминалась предпоследняя глава «В соборе», предшествующая трагической развязке. Читатель, привыкший к остросюжетной литературе, спешил пробежать ее, чтобы узнать «что дальше». А в этой главе происходит беседа К. с тюремным капелланом:

«- Что же ты намерен предпринять дальше по своему делу? – спросил священник.

- Буду и дальше искать помощи, - сказал К. ...

- Ты слишком много ищешь помощи у других, - неодобрительно сказал священник. - ... Неужели ты не замечаешь, что помощь эта не настоящая?»

Капеллан рассказывает К. притчу о человеке, который много лет стоял у врат Закона, но не мог войти внутрь из-за привратника, не пускавшего его. Состарившись в ожидании, он перед смертью спросил привратника: все люди стремятся к Закону – но почему за столько лет больше никто не подходил к вратам? Тот ответил: «Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их».

Слова священника напоминают о «нравственном законе внутри нас». Кафка не предлагает человеку в окружающем нас страшном мире никаких утешений: надо идти предназначенным тебе путем, надо мыслить, сверяя свои решения с внутренним Законом, и постараться достойно проявить себя перед последними вратами...

Эта сцена в спектакле «Гражданин К.» становится философско-драматической кульминацией. Эяль Зусман и Наама Шапира проводят ее на высоком трагическом накале. То, что следует потом, становится «делом техники».

Режиссер Яэль Крамски относится к поколению, для которого открытие Кафки в 1960-е годы (в тот период он был издан на иврите – как и по-русски) стало интеллектуально-эстетическим потрясением. Этим можно объяснить ее бережное отношение к авторскому тексту, который по возможности сохраняется.

Режиссер Дори Энгел в спектакле «Процесс» предпочитает гораздо сильнее абстрагироваться от подробностей романа. В его постановке действие происходит на затемненной пустой сцене, герои одеты в условные темные одеяния (художник – Андриана Любина), смысловые акценты передаются музыкой (Рони Решеф) и светом (Миша Чернявский, Инна Малкина). Кроме главного действующего лица фигурируют только два зловещих Пришельца (Ави Голомб, Офер Фриман) и Женщина, суммирующая черты всех героинь «Процесса».

Дори Энгел, сам играющий Йозефа К., много лет провел в «Идишпиле». Возможно, поэтому он придает «Процессу» библейские интонации. Главный герой спектакля по ходу действия переносит с места на место некую раму, обозначающую дверной косяк, и проходит сквозь нее. Это материализованная еврейская идея: каждый человек сам зарабатывает записи в Книгу Судеб.

Напрасно Йозеф К. горестно твердит, что он ни в чем не виноват и не сделал ничего плохого. Но он не сделал и ничего хорошего! Его история напоминает известный библейский рассказ: даже самому праведному человеку посылаются свыше тяжелейшие испытания, чтобы проверить твердость его в Законе. А Йозеф К. – личность заурядная и потому испытывается в самом суровом переплете.

В отличие от заключительной сцены спектакля Яэль Камински, буквально повторяющей главу «Конец», у Дори Энгела финал – завершение его философской линии. Испытавший жестокую кару герой «Процесса» появляется сгорбленным и... совершенно обнаженным! Опять вспоминается библейское: «Наг пришел я в этот мир и нагим уйду». Но если праведному Иову в конце концов воздается  за страдания, то безликий Йозеф К. приходит к вратам, не заслужив поблажек.

Два таких спектакля в скромной «Тмуне» - праздник для театральных гурманов! Тут есть всё, чего ищешь в сумраке зрительного зала: прекрасная литературная основа, оригинальная режиссура, отличная игра. В каждой из постановок актеры решают разные задачи. «Гражданин К.» требует реалистической манеры с налетом сюра. В «Процессе» для лепки обобщенных образов необходимо заменять психологизм пластикой.

В период яростных общественных дискуссий о взаимоотношениях власти и культуры надо констатировать, что культура в Израиле есть и весьма высокого уровня – но власть не всегда понимает, о чем идет речь...

Фото: "Гражданин К." - Дина Консон, "Процесс" - Жерар Алон.