среда, 26 октября 2016 г.

Либерман предлагает дружбу ХАМАСу. На очереди – Иран и «Хизбалла»?

Либерман дал интервью палестинской газете «Аль-Кудс». Главе НДИ не откажешь в умении привлекать к себе внимание. Но в данном случае внимание привлекает тот факт, что израильский министр обороны строит глазки ХАМАСу и тем самым дезориентирует Запад, пытавшийся бойкотировать (в отличие от России) эту исламистскую террористическую организацию.


Не утихает шумиха, поднявшаяся после интервью Авигдора Либермана палестинской газете «Аль-Кудс», которая выходит в Иерусалиме (вроде с ним беседовали еще несколько арабских журналистов из разных стран). Министра обороны Израиля ругают в Газе и в Рамалле, недовольна Лига арабских государств. Израильские левые ругают Либермана за неуважение к палестинцам, которым он дескать свысока навязывает свои планы. Справа его критикуют за готовность отдать часть израильской територии и вообще за сам тон, удивительно смягчившийся после вселения лидера НДИ в кабинет главы оборонного ведомства.

Что ж, Либерман хорошо владеет приемами пиара, умеет оказываться в центре всеобщего внимания. Но впервые для достижения этой цели он настолько изменил свой традиционный имидж. Преображение «экстремиста» Либермана в разумного, прагматичного политика произвело впечатление на сотрудника «Аль-Кудса». Как отметил арабский журналист, он беседовал с человеком, который отказался от прежнего языка угроз и готов к конструктивному диалогу с арабскими соседями.

Действительно налицо разительный контраст между грозными заявлениями Либермана до получения портфеля министра обороны и его ответами на вопросы «Аль-Кудса». Прежде Либерман считал невозможным изменить фанатическую сущность ХАМАСа и критиковал Нетаниягу за то, что операция «Несокрушимая скала» в Газе не завершилась полным уничтожением инфраструктуры террора. Он заявлял, что получив полномочия министра обороны, предъявит ХАМАСу ультиматум о возвращении в течение 48 часов останков военнослужащих Орона Шаула и Адара Гольдина. Теперь его мрачная категоричность отошла на второй план, а на первый выдвинулась залитая солнцем картина замечательного альтернативного существования, которое ожидает Газу в случае хорошего поведения хамасовского руководства. Либерман распространяет свой «план кнута и пряника» на «Хамастан».

Министр обороны сказал, что Израиль не хочет возвращаться в Газу, но если ХАМАС опять спровоцирует военный конфликт, эта война станет для него последней. Если же в Газе прекратятся сооружение тоннелей, контрабанда оружия, обстрелы израильских городов, Израиль первым согласится инвестировать в экономику сектора и будет содействовать строительству морского порта, аэропорта, промышленных зон. Как заверил Либерман, Газа сможет стать вторым Сингапуром!

Естественно, в интервью обсуждались перспективы мирного урегулирования. Либерман сказал, что не доверяет принципу «территории в обмен на мир» и предпочитает обмен территориями и населением между еврейским государством и палестинскими арабами. По его мнению, Израилю не нужен арабский Умм-эль-Фахм, и его можно будет обменять на еврейские поселения на территориях.

Либерман подчеркнул, что в настоящее время не видит палестинского лидера, способного сесть за стол переговоров и принять исторические решения, в том числе о будущем Иерусалима. По его мнению, палестинцы, большинство которых живут в нужде, не могут верить своим руководителям. Либерман сказал, что с «президентом» ПА Абу-Мазеном нельзя вести диалог: он слаб, коррумпирован и боится идти на выборы, так срок его полномочий давно истек и сегодня он никого не представляет.

Итак, превратился ли Либерман после одного интервью в трезво мыслящего политика, который способен предложить реальные планы мирного урегулирования, не поступаясь при этом принципами национального лагеря? Несмотря на его броские, как всегда, высказывания и вызванные ими вспышки возмущения - не так уж сложно отделить в его словах популизм от разговора по существу и определить истинные мотивы его демонстративного поворота к «умерености».

В либермановском плане обмена территориями и населением меня – в отличие от МЕРЕЦа - отталкивает не намерение хозяйски распорядиться судьбами арабов, а еще худшее отношение к евреям! Арабы привыкли к тому, что ими управляют тоталитарными методами, и, если руководство ПА заключит договор о территориальном размежевании с Израилем, жители автономии согласятся на любые пертурбации. Но израильтяне привыкли к демократическому праву на свободное волеизъявление. Они селились и в Галилее, и в Негеве, и на контролируемых территориях, потому что израильские лидеры говорили им о сионистских идеалах. Когда Шарон разрушал поселения в Газе и Самарии, пропаганда НДИ протестовала против «трансфера евреев». Теперь Либерман считает возможным лишить евреев части Галилеи и невозмутимо предлагает выселять израильтян из «незаконных форпостов». (Перед последними выборами в кнессет в ходе теледебатов Беннет нанес ему тяжелый удар: «Как может представитель национального лагеря отказываться от Галилеи, заселение которой в свое время было одной из главных стратегических задач сионизма?).

Либерман отказывается от своих прежних постулатов. Глава НДИ всегда говорил, что израильско-арабский конфликт носит не территориальный, а религиозный характер. Сейчас он не только держится за идею обмена территориями, но и не скрывает, что предпочитает переговорам с Абу-Мазеном сотрудничество с ХАМАСом. Но именно ХАМАС – движение религиозных фанатиков. Подобно «Хизбалле», тегеранскому режиму он принципиально не может примириться с евреями и всегда будет призывать своих сторонников к уничтожению Израиля.

Сегодняшняя «платформа» Либермана трещит из-за внутренних противоречий. Он призывает к примирению на основе принципа двух государств для двух народов в рамках общего ближневосточного урегулирования. По его словам, в процессе этого урегулирования завяжется экономическое сотрудничество Израиля с «умеренными» (то есть не фанатичными!) арабскими государствами. Все отмечают, что это уже не «правее меня только стенка», а «Новый Ближний Восток» Шимона Переса. Как и мечтатель Перес, реалист Либерман не видит, что «умеренных» режимов вокруг Израиля нет! Даже те страны, что выказывали легкие поползновения к либерализму, злобно ощетинились в годы «арабской весны».

Либерман, прежде говоривший об агрессивной сущности исламизма, понимавший, что Израилю легче вести диалог со светскими соседями, теперь третирует Абу-Мазена. Тот, конечно, двуличен, импотентен, но все-таки в Рамалле можно говорить если не с ним, то с кем-то другим. Из этих разговоров вряд ли в обозримом будущем получится договор об окончательном урегулировании. Тем не менее какие-то формы сотрудничества с Рамаллой вполне реальны.

Что касается ХАМАСа, то никакими тактическими хитростями нельзя оправдать заявления министра обороны о том, что при отсутствии обстрелов из Газы там можно будет строить морской порт и аэропорт. Даже если допустить, что один главарь бандитов в Газе испугается нас и на время притихнет, то кто поручится, что его не сменят более страшные чудовища? Мало нам того, что Рабина и Переса обманул Арафат? Зачем нам аэропорт в Газе – чтобы там приземлялись иранские истребители?

Либерман – опытный политик и ничего не делает без дальнего расчета. После нового карьерного взлета, удавшегося ему после проваленных выборов в кнессет, он опять лелеет честолюбивые замыслы и видит в премьер-министре соперника! Понимая, что «негибкого» Беннета, чей рейтинг растет, Запад считает правым фанатиком, Либерман спешит продемонстрировать будущей американской администрации, что среди израильских правых политиков он готов пойти дальше всех в диалоге с арабскими соседями.

Одновременно НДИ активизируется на «русской улице». В партийном штабе догадываются, что в 2017 году пожилые репатрианты не придут в восторг от крохотных прибавок к их пособиям в рамках начинающейся «Пенсионной реформы». Поэтому пропаганда НДИ опять расписывает крутизну Либермана в сфере безопасности. Недавно (29 сентября) в своем интервью «Вестям» министр обороны уверял читателей, что после 115 дней его работы в новой должности план «кнута и пряника» - экономического поощрения лояльных населенных пунктов и наказания деревень, поставляющих террористов, - уже работает! Когда и какие экономические льготы предоставлялись в этот короткий период «примерным» арабам – об этом в интервью не сообщается. Вообще такую ересь Либерман может высказывать только в русскоязычных СМИ. Допустим, в каком-то арабском селении много лет не появлялись местные террористы. Неужели при нынешней волне террора можно на этом основании вкладывать туда деньги? А если вдруг арестуют террориста, который родом из этой местности, - придется взыскать с односельчан полученные ими средства?

Вообще и план «кнута и пряника», и посулы Либермана ХАМАСу, и его вариант «Нового Ближнего Востока» базируются на прохудившемся теоретическом фундаменте советско-марксистского происхождения: террор – порождение социального неравенства и нищеты. Отсюда делается вывод о том, что борьба с террором должна начинаться с экономической поддержки униженных и оскорбленных. Будь это так, богатая Америка давно покончила бы с исламизмом.

Террор – порождение фанатизма (о чем еще недавно говорил сам Либерман)! Идеологи исламского терроризма и многие их последователи – выходцы из обеспеченных семей, учившиеся в университетах, а иногда и обладающие докторскими степенями. Кстати, таким же был социальный состав террористических группировок в царской России, а также в послевоенной Европе и Латинской Америке. Террорист стреляет и взрывает бомбы не из-за плохой жизни, а из-за искривления своих мозгов под влиянием поглотившей его идеи.

В упомянутом интервью «Вестям» Либерман спокойно говорит о предстоящем выселении жителей Амоны, представляя это как свою... твердость! Партийные пропагандисты явно надеются на то, что «русские» старики не знают, где находится Амона... Расчет делается и на склероз пенсионеров: всё в том же  интервью Либерман отмечает, что переговоры с ХАМАСом о возвращении останков израильских военнослужащих надо вести медленно и принципиально – хотя грозился предъявить режиму Газы 48-часовой ультиматум. С израильтянами это виляние не проходит: после нынешнего интервью Либермана «Аль-Кудсу» правый лагерь обрушился на Либермана за то, что в нем он даже не вспомнил о Гольдине и Шауле.

Высказывания Либермана в палестинской газете, вызвавшие такой резонанс, нельзя считать его личным делом. Так Рабин и Перес превратили в лауреата Нобелевской премии мира террориста номер один. Так в 2006 году Ольмерт, Ливни, Перец подставили осуждавший «Хизбаллу» Запад соглашением с Насраллой.

Авансы, выдаваемые Либерманом ХАМАСу, ускоряют процесс легитимации этой террористической организации трусоватыми европейцами. Увы, приходится констатировать, что эти маневры Либермана соответствуют его положительному отношению к путинскому режиму, который никогда не считал террористами ни ХАМАС, ни «Хизбаллу», ни Иран, на совести которых тысячи еврейских жизней. Не стоит так заигрывать с ХАМАСом, когда дружественные ему Иран и «Хизбалла» вместе с Россией ведут варварскую войну в соседней с нами стране и пока не двигаются в нашу сторону только благодаря честному слову Путина, которое он много кому давал...

понедельник, 17 октября 2016 г.

Мой исчезнувший город

Получил замечательный подарок: второе издание книги «Вильнюс. По следам Литовского Иерусалима». Она рассказывает о городе, в котором я жил и о котором... ничего не знал!



Первое издание книги Генриха Аграновского и Ирины Гузенберг вышло в свет в 2011 году. Тираж был мизерным, и все экземпляры мгновенно разошлись. Не думаю, что второе издание можно приобрести в литовских магазинах. Оно востребовано во всех концах планеты. Всюду живут «литваки» и их потомки. Все они помнят свой Вилнэ или знают из ностальгических рассказов родителей и дедов про Литовский Иерусалим. Труд Аграновского и Гузенберг – не просто путеводитель по исчезнувшему городу, но настоящая энциклопедия: 783 страницы самого мелкого шрифта и тысячи фотографий! Здесь рассказывается о каждой улочке, о каждом доме, которые чем-то связаны с еврейским Вильнюсом, с вильнюсскими евреями.   

Соавторы сделали святое дело. Скоро уже некому будет рассказывать об уникальном центре культуры восточноевропейского еврейства. Зато при наличии такого свода знаний по истории еврейского Вильнюса будущие исследователи смогут на основе любого абзаца выстроить целые монографии. Ведь недаром евреи сравнивали этот город с Иерусалимом...

Я родился в Вильнюсе после войны. В годы моего детства это был литовско-русско-польский город. Мне довелось слышать на улицах идиш, на котором говорили дома и мои родители. Но уже не было в Вильнюсе многочисленных синагог и ешив, бородатых евреев в черных лапсердаках, еврейских вывесок, еврейских рынков, еврейских библиотек, еврейских театров, еврейских газет. Всё это сгорело в огне Катастрофы. То, что не успели уничтожить нацисты, добросовестно сделали большевики.

Моим сверстникам родители не рассказывали о страшном недавнем прошлом: берегли наши детские души. Мы подрастали, но еще не знали, что в десяти минутах ходьбы от нашей школы всего лет пятнадцать назад было гетто. В конце 1950-х мы были уже в классе шестом-седьмом и не догадывались, что в том же районе взрывают не какие-то ненужные развалины, а знаменитую во всем мире Большую синагогу.

Это внушительное здание в стиле Ренессанс было символом духовной культуры литовского еврейства. Оно появилось в XVI веке. Хотя власти не допускали, чтобы еврейские строения были выше христианских зданий, евреи без труда обошли этот запрет. Пол Большой синагоги находился ниже уровня улицы. Ее зал вмещал три тысячи человек. Для виленских евреев на протяжении веков это был не просто религиозный центр, но средоточие общинной жизни. Именно поэтому советская власть, истреблявшая еврейскую культуру, позаботилась об исчезновении Большой синагоги.


                     Двор Большой Синагоги. Послевоенные развалины

В двухэтажном здании у Большой синагоги находилась библиотека Страшуна, относившаяся к самым ценным еврейским книжным собраниям в Европе. Великий гаон Матисъягу Страшун в XIX веке принадлежал к главным вдохновителям Хаскалы в Литве. Он был полиглотом, изучал историю, философию, астрономию. Главной страстью еврейского мудреца были книги. Свою личную библиотеку он завещал городу. В 1928 году Виленский университет принял решение о том, чтобы передавать библиотеке Страшуна по одному экземпляру всех книг на идиш и иврите, издававшихся в Польше. После войны часть книг из библиотеки Страшуна оказалась в Нью-Йорке, часть хранится в Литве, в Национальной библиотеке имени Мажвидаса.

До Второй мировой войны Вильно был крупнейшим центром еврейской религиозной мысли. B XVII веке евреи избрали городским раввином за необыкновенную ученость Моше бен-Давида Кремера. Он согласился выполнять эти обязанности при условии, что не будет получать денег. Жил на доходы от торговли (Кремер – лавочник). Его потомок – Элиягу бен-Шломо Залман, известный всему миру как Виленский гаон, один из самых выдающихся еврейских умов всех времен. Еще в XVIII веке он побуждал своих учеников переселяться в Эрец-Исраэль.

В Вильно находился Ваад ха-ешивос, координировавший работу более 70 ешив Восточной Польши. В число самых авторитетных входила виленская ешива «Рамайлес». Советом ешив руководил знаменитый раввин Хафец Хаим.

В Вильно насчитывалось не менее ста синагог и молельных домов. Город был очень важным центром еврейского книгопечатания. Крупнейшей типографией владели представители семьи Ромм.

В XIXXX веках Вильно пережил расцвет светской еврейской культуры. Здесь творили классики идишской литературы Хаим Граде, Авраам Суцкевер и Моше Кульбак, погибший в конце 1930-х в сталинских лагерях. Поэт Абба Ковнер, писавший на идиш и иврите, оказался в Виленском гетто. После того как руководитель подпольной организации Ицик Витенберг принял трагическое решение сдаться нацистам, которые грозили уничтожить гетто, Ковнер возглавил сопротивление. Ему удалось выжить. В послевоенный период он создал группу «Нокмим» (Мстители), которая разыскивала в Европе бывших эсэсовцев, чтобы покарать их. Ковнер успел принять участие в Войне за Независимость и получить за вклад в еврейскую литературу Премию Израиля.

В Вильно вырос вундеркинд Яша Хейфец, ставший одним из величайших скрипачей ХХ века. Здесь родились выдающиеся скульпторы Марк Антокольский и Илья Гинцбург, здесь учился живописи Хаим Сутин, сегодня представленный в лучших музеях мира. В этом городе прошло детство Романа Кацева, который приобрел мировую известность как французский писатель Ромен Гари, единственный обладатель двух Гонкуровских премий.

Было бы странно, если бы Вильно не славился еврейскими врачами. Считается, что именно виленский доктор Цемах Шабад, безвозмездно лечивший бедных, стал прототипом доктора Айболита.

20 лет еврейскую общину города возглавлял Яков Выгодский. Он был главврачом еврейской больницы на Зверинце (сегодня район Жверинас). Многие поколения советских подростков зачитывались замечательной автобиографической трилогией его дочери Александры Бруштейн «Дорога уходит в даль», где отец Сашеньки выведен как доктор Яновский. (Кстати, дочь писательницы Надежда Надеждина была талантливым хореографом, создателем ансамбля «Березка» - хорошие гены передал потомству дед!). В отличие от дочери и других членов семьи Выгодский навсегда связал свою жизнь с еврейским Вильно. Он был талантливым литератором, но писал только на идиш и иврите. В 1918-1919 годах Выгодский стал министром по еврейским делам в первом правительстве Литовской Республики. Когда Вильно оказался в составе Польши, он избирался депутатом Сейма от нацменьшинств. После оккупации города гитлеровцами Выгодский попал в гетто, был членом юденрата. За независимое поведение нацисты бросили его в тюрьму, где старый врач умер в 1941 году.

На протяжении веков Вильно был польско-еврейским городом. Евреи создали здесь не только грандиозную культуру, но и уникальную социально-экономическую структуру: банки, коммерческие компании, промышленные предприятия, больницы, детские сады, школы на идиш и иврите, профессиональные училища, благотворительные общества, спортивные организации. Здесь действовал знаменитый ИВО – Еврейский научный институт.

Всё это великолепие было окончательно ликвидировано советской властью, очень довольной, что основную работу за нее выполнили нацисты. После войны Вильнюс, ставший столицей Литовской ССР, быстро расширялся. Во многих местах строители использовали плиты с разоренных еврейских кладбищ...

Вильнюс моей молодости был многонациональным городом. В моем кругу говорили по-русски. Мы читали новинки литовской литературы, обсуждали премьеры Некрошюса, фильмы Жалакявичюса. Но с детства знали, чего мы лишены. 

Объективности ради надо отметить, что в советской Литве партийное руководство относилось к евреям чуть либеральней, чем в других республиках. В 1950-х - 1960-х годах здесь появились еврейский танцевально-вокальный ансамбль, еврейский драматический театр, имевший статус «народного». Их, как и замечательную исполнительницу еврейских песен Нехаму Лифшиц(айте), знали во всем Союзе. В Литве не возбранялось писать книги о евреях – эту тему наболее ярко разрабатывали Ицхокас Мерас и Григорий Канович.

Советские евреи знали, что меньше всего препятствий при выезде в Израиль чинят в Литве. «Литваки» составляли непропорционально большую часть алии 1970-х. Почти все оставшиеся в Вильнюсе евреи репатриировались в 1990-е.

После развала СССР в Литве выходят исследования по истории Холокоста, восстанавливаются прежние названия еврейских улиц. В Вильнюсе установлен памятник Гаону, на многих домах мемориальные доски напоминают о проживавших в них выдающихся еврейских деятелях. Вообще город реставрируется, становится красивей, комфортней. Но, изредка приезжая сюда, я с грустным чувством брожу по Вильнюсу. Когда-то через каждые несколько минут я здоровался с друзьями и знакомыми. Когда-то на скамеечках вильнюсских площадей еврейские «пикейные жилеты» громко обсуждали последние новости.

В период Независимости в Вильнюсе еще сохраняется маленькая еврейская община, здесь действуют синагога и еврейские школы. Но нашу трагическую историю не повернуть вспять. Литовский Иерусалим не будет восстановлен. Может, это кощунственно, но я мысленно говорю не по-еврейски:
- Если я забуду тебя, мой Вильнюс...

среда, 12 октября 2016 г.

Шимон Перес: гордость нации или ее злой гений?

Он умер перед праздником Рош ха-Шана. То, что хотелось высказать о нем, было не совсем уместно в такой момент, да еще над свежей могилой. Но все-таки надо поговорить об этом человеке, вынести не те оценки, которые с пиететом произносились на его похоронах, и не те, которые в озлоблении выкрикивались в «русских» социальных сетях, пока экс-премьер угасал. Ведь через несколько лет никому не будет интересно спорить о Пересе...


Вспомнить жизненный путь Шимона Переса необходимо потому, что этот политик стоял за одной из самых решительных попыток изменить ситуацию на Ближнем Востоке, улучшить отношения Израиля с ближайшими соседями. Сегодня ясно, что этот шаг привел не к намеченной цели, а к противоположным последствиям. Была ли ошибочной попытка или неверными были методы ее осуществления?

И о миротворческом периоде деятельности Переса, и о его предыдущих делах, и вообще о его личности существуют резко контрастирующие мнения.

Поклонники Переса после Осло стали стесняться упоминаний о том, что он когда-то считался «ястребом» и много сделал для укрепления ЦАХАЛа. Они предпочитают сегодняшние обтекаемые формулировки: «один из отцов-основателей, ярко проявивший себя на самых разных государственных постах».

Тут сразу надо сказать, что до соглашения с Арафатом Перес считался в Израиле крупным, но не выдающимся политиком. Он не имел заслуг в сионистском движении, не сделал военной карьеры. Перес никогда не приводил партию к победе на выборах. Ему удалось один раз (1984-1986) возглавить правительство согласно договоренности о ротации между Аводой и Ликудом. До Осло никто особо не восхищался ни интеллектуальным кругозором Переса, его называли «лузером» и напоминали о «вонючем трюке» (когда он попытался с помощью ультраортодоксальных партий нарушить коалиционное соглашение и свалить правительство Ликуда – но в итоге только навредил Аводе!).

Норвежские соглашения превратили Переса в фигуру мирового масштаба. Я лично не очень верю, что Перес и Бейлин коварно втянули премьер-министра Рабина в переговоры с Арафатом. Но Рабин на встречах с главой ООП вел себя сдержанно, в то время как Перес нежно обнимался с раисом.

После гибели Рабина в 1995 году Перес вторично стал неизбранным премьер-министром. Теперь только с ним левый лагерь связывал свои надежды на быстрое урегулирование ближневосточного конфликта. Левые СМИ раздували «историческую роль» Переса до сказочных размеров. Он на глазах превращался в мифологического героя: блестяще образованный интеллектуал, отец израильской оборонки, укротитель страшной инфляции в 1980-е, гениальный дипломат.

Даже поражение Переса на выборах премьер-министра в 1996 году не изменило отношения к нему «лагеря мира». СМИ изображали победу Нетаниягу как продолжение зловещего заговора израильских экстремистов против сил мира и прогресса. Очередные политические неудачи Переса, уступившего Бараку лидерство в Аводе и проигравшего президентские выборы ликудовскому «середнячку» Кацаву, несколько снизили интерес к нему левого лагеря, который на выборах в кнессет выглядел всё безнадежней.

Перес окончательно потерял авторитет в родной Аводе и перебежал в Кадиму, но, став президентом, он полностью восстановил свое реноме и среди израильских миротворцев, и за рубежом. Прекрасно зная, что президент Израиля – чисто декоративная фигура, мировые лидеры даже после его выхода на пенсию оказывали ему высшие почести. Израильские поклонники ловили каждое его слово как проявление высшей мудрости. Постепенно и правые стали относиться к Пересу как к гуру. После смерти его восхваляли Нетаниягу, Либерман, Исраэль Кац!

А «русские» и после похорон, игнорируя приличия, стоят на своем: Перес предал интересы Израиля, он несет ответственность за гибель в терактах тысяч соотечественников, никаких заслуг перед страной у него нет – всё, что он совершил, делалось исключительно ради карьеры. Конечно, мышление многих выходцев из бывшего СССР оперирует крайностями и противоположностями, а хамством в социальных сетях они компенсируют себе свои фобии и зажатость на протяжении всей жизни «там». Но устойчивое мнение о Пересе существует в тысячах голов. Уже поэтому необходимо поговорить о нем.

Главный вопрос: можно ли считать «архитекторов Осло» преступниками и нужно ли было их судить за подписание Норвежских соглашений - как требовала наиболее воспламеняющаяся часть русскоязычных «писателей» и «ораторов»? Сразу отмечу, что автор этих строк не считает себя истиной в последней инстанции и может высказать только свое личное мнение.

На мой взгляд, договор с Арафатом не был преступлением, но Рабин и Перес допустили серьезные просчеты, недооценив опасность, которую представлял их «партнер», и не заложив в текст соглашения возможности его денонсации в случае невыполнения одной из сторон своих обязательств (что совершенно нормально в рамках международного права). При урегулировании отношений с террористической организацией нельзя было погружаться в эйфорию.

Израиль, с момента провозглашения государства не слыхавший от арабов ничего кроме угроз об его уничтожении, всегда надеялся на мир. Если считать преступлением попытки установления мира с арабскими соседями за счет территориальных уступок, то преступниками надо называть почти всех израильских лидеров. К миру стремились Бен-Гурион и Голда Меир. Сразу после Шестидневной войны правительство Эшколя, в которое входил и Бегин, объявило, что готово вернуть контролируемые ЦАХАЛом территории за признание Израиля.

Первым заключил мирный договор с арабской страной и отдал ей огромные территории Бегин, которого левые иначе как фашистом не называли. В тот период Египет представлял для Израиля гораздо большую угрозу, нежели банды террористов, к тому же эти головорезы прятались в основном на его территории. Они находили приют и в Иордании, короля которой в Ираиле представляли как мудрого и трезвого правителя, хотя в 1967 году он присоединился к арабским братьям, намеревавшимся уничтожить Израиль.

Бегин согласился включить в Кэмп-Дэвидский договор обязательство о предоставлении в обозримом будущем самоуправления палестинским арабам. Именно из этого пункта выросла архитектура Осло.

Когда Бегин приближался к подписанию договора с Садатом, громче всех его критиковал Перес! Он обвинял Бегина в том, что тот предает поселенцев, которых еврейское государство послало на передовые рубежи сионизма. (Поселения после Шестидневной войны строили левые, так как правые впервые пришли к власти в 1977 году).

Можно вспомнить еще один факт: Бегин лично заявил поселенцам на Синае, что если они сомневаются в своем будущем, то он приедет к ним и будет жить рядом с ними...

Да, именно Рабин и Перес дали палестинским арабам автономию, обещанную Бегиным. Но в отличие от него они не демонтировали ни одного еврейского поселения. В Осло не говорилось о палестинском государстве и разделе Иерусалима.

Если называть Рабина и Переса предателями, то эстафету предательства принял от них Нетаниягу! Став в 1996 году премьер-министром, он обнялся с Арафатом и сказал, что обрел в его лице друга! В Уай-Плантейшн Нетаниягу подписал с президентом ПА договор о передаче ему 13% территорий. Отдал бы, если не досрочные выборы и утрата им премьерского кресла.

Рабина и Переса нельзя осуждать за попытку урегулирования отношений с палестинскими арабами. Но преступным было их молчание перед лицом развернутого Арафатом террора! Впервые Израиль не отвечал ударом на удар! Подписав соглашение с Арафатом, Рабин заверил израильтян, что после первого же теракта ЦАХАЛ вернется в Газу и Иерихон. Он и Перес обманули соотечественников. На самом деле Рабин боялся, а Перес не желал признавать перед всем миром, что Арафат их обманул.

Шарон показал, что «мирный процесс» можно повернуть вспять, и провел антитеррористическую операцию на территории ПА. Оказалось, что Норвежские соглашения – не священные скрижали, а Арафат – не только не партнер, но по-прежнему главный враг мира. (Далее Шарон круто изменил и свой курс – но это уже тема для другой статьи).

Рабин заплатил трагическую цену за попустительство террору, из-за которого напряжение в обществе достигло невиданного накала. Перес до конца своей жизни продолжал твердить, что несмотря на террор надо продолжать мирные усилия. Он презрительно назвал «болванками» ракеты, падавшие на Сдерот. Этого равнодушия к еврейским жизням ради выдохшейся идеи, отстаиваемой со стариковским упрямством, ему простить нельзя.

Перес недолго руководил правительством после смерти Рабина и практически не совершил новых политических ошибок, оставшихся на его совести. Он начал операцию «Гроздья гнева» в Ливане. Он отложил передачу Хеврона под юрисдикцию ПА, предоставив эту миссию Нетаниягу. Барак – последний левый премьер после Осло – предлагал Арафату неизмеримо больше, чем Рабин и Перес: полное возвращение к границам 1967 года, раздел Иерусалима! При Бараке началась кровавая «интифада аль-Акса», он вывел «Хизбаллу» к северной границе Израиля, но его так не проклинают, как «шлимазла» Переса!

Перес после 1996 года не имел никакой власти, и нельзя возлагать на него ответственность за все несчастья Израиля, которые происходили с тех пор. Террор не остановили ни Барак, ни Шарон, ни Ольмерт, ни Нетаниягу. Но именно Перес оставался знаменем самых неукротимых израильских борцов за немедленное мирное урегулирование, которые перешли от лозунгов к прямому сотрудничеству с террористами и антиизраильскому подстрекательству за рубежом, – этих ультрас он никогда не осуждал!

Что касается роли Переса в истории возрожденного еврейского государства, то пора уже соблюдать пропорции. Естественно, его нельзя причислять к отцам-основателям. В 1948-м ему было 25 лет, на способного молодого человека обратил внимание Бен-Гурион, но он не принадлежал к сонму тех, кто поставил свои подписи под Декларацией Независимости.

Так уж получилось, что Перес не получил высшего образования. Видимо, был слишком увлечен политической карьерой, чтобы пройти до конца университетский курс. Без сомнения, ему это было под силу, но тем не менее мифы об окончании им Гарварда или Сорбонны не соответствуют действительности.

Отсутствие у Переса специальных знаний не позволяло ему углубляться в специфику отдельных отраслей, которыми ему доводилось руководить. Так, нельзя изображать его победителем катастрофической инфляции в середине 1980-х. Министром финансов в тот момент был Модаи, а конкретную программу стабилизации экономики разработали прибывшие из США эксперты. Разумеется, от Переса как от премьер-министра, утвердившего этот план, требовались смелость и глубина мышления. (Перес возглавил минфин в следующем правительстве, в 1988-м, когда худшее было позади). 

Не подлежит сомнению, что Перес был хорошим управленцем. Самых важных успехов он добился, будучи генеральным директором министерства обороны. Он много сделал для оснащения израильской армии новейшим оружием в период становления государства и стоял у истоков создания ядерного щита страны. Вполне обоснованно предложение Нетаниягу о присвоении имени Переса атомному центру в Димоне. Нельзя забывать также о том, что Перес в качестве министра обороны санкционировал проведение легендарной «операции Энтеббе».

Проявить себя как менеджеру более ярко Пересу всегда мешала его склонность к интригам. О «грязном трюке» уже говорилось. Хотя Перес любит представлять Рабина как друга-единомышленника, сам Рабин в своей книге жаловался на нечестные комбинации, которые Перес затевал в Аводе у него за спиной.

В оценке израильских лидеров надо быть реалистами. Сионистское движение возглавляли в основном местечковые евреи, они не учились в престижных университетах, не имели политического опыта. Удивительно не то, что они были такими, а то, что именно они создали сильное, процветающее государство и заставили считаться с собой ведущих зарубежных политиков. Перес был одним из самых уважаемых в мире израильских деятелей, и мы должны ценить это, а не ставить ему в вину!

Тут надо сказать, что в 1990-е годы из-за усиления идеологических антагонизмов слово «левый» стало ругательством в определенной среде. Главной жертвой этих семантических сдвигов стал политический долгожитель Перес.

«Русские» с их генетической склонностью к политической дихотомии вообще относят к левым всех подряд: коммунистов, социалистов, европейских либералов, американских демократов. Все «левые» для них – политические извращенцы и непременно враги Израиля.Тотальные отрицатели левизны не задумываются о том, что в нашей стране левые и правые исторически отличались только по их отношению к израильско-арабскому конфликту, - при этом мапайники 1950-х – 1960-х годов (в том числе Перес) по жесткости дадут фору сегодняшним правым. Что касается экономического мышления, то когда сегодня израильские правые партии грызутся из- за государственного распределения материальных благ среди их избирателей – они ничем не напоминают западных приверженцев свободного рынка, а особенно либертарианцев.

Кого из политиков в наши дни можно назвать правыми!.. Перед выборами и Ликуд, и НДИ, боясь отолкнуть избирателей «экстремизмом», представляют себя как центристов. Сейчас лучше не путаться в терминах и политических ярлыках, а придерживаться более надежных критериев: какие партии придерживаются традиционных принципов сионизма, а какие сползли к постионизму, заявили о «вине» евреев перед арабами и необходимости искупить ее?

Шимон Перес после Осло редко говорил о сионизме и много – о «Новом Ближнем Востоке». Его мечты о наступающий эпохе мира, братства и кооперации на Ближнем Востоке были такой же химерой, как призывы сионистов-социалистов к «сдержанности» («авлага») в период арабских погромов 1920-х годов. Осуждать Переса легко. Но ни один израильский политик, ни одна партия не могут предложить реальной стратегии взаимоотношений Израиля с арабскими соседями.

После похорон Переса депутат Элькин опубликовал в ФБ умный пост, в котором отметил, что в произносившихся на кладбище речах было много похвал в адрес покойника, но никто не говорил о «торжестве идей мира». Это так и не так! Конечно, «процесс Осло» давно заглох. Но отрицание «мирного будущего» стало моветоном среди правых! Лидер национального лагеря Нетаниягу давно принял лозунг двух государств для двух народов. Либерман глубокомысленно высказывается за решение израильско-палестинских проблем в контексте ближневосточного урегулирования, которое должно опираться на сотрудничество Израиля с умеренными арабскими странами. Где Либерман нашел такие страны в нашем регионе? Предлагаемая им ориентация Израиля на «умеренные арабские государства» – это тот же «Новый Ближний Восток».

Никто из израильских политиков не готов прямо заявить, что старый Ближний Восток меняется только к худшему, что здесь никто не готов к миру. Ведь все наши партийные лидеры не мыслят продолжения своей карьеры без поддержки со стороны Запада. 

Тем не менее надо предотвратить включение в школьные и университетские программы темы «историческая роль Шимона Переса». Нет никакого «наследия Переса», как и «наследия Рабина». Все эти псевдозаветы сводятся к элементарной истине: мир лучше войны – что было известно и в библейские времена.

Перес – политик, руководивший израильскими правительствами в общей сложности три года. Никакими оригинальными идеями он сионизм не обогатил. Перес всегда воспринимался как партийный деятель, а не национальный лидер – подобно Бен-Гуриону, Голде Меир, Бегину. Он успешно возглавлял различные министерства, но как управленец не был выше Шамира, Шарона, Нетаниягу.

Перес был умным евреем, но этим в нашем народе никого не удивишь. Он не оставил трудов, поражающих новаторскими идеями. В пожилом возрасте вдруг начал пылко агитировать за внедрение нанотехнологий, о чем где-то услыхал, но толком не разобрался. Его литературные упражнения никого не впечатлили бы, не будь он известным политиком. В последние годы Перес был разговорчив – израильтяне не восхищались гениальностью его тирад, но радовались, что патриарх нашей политики приближается к своему столетию в хорошей форме, без признаков склероза.

От нас ушел незаурядный политик. Он был наделен и способностями, и энергией, благодаря которым немало сделал для страны, однако нередко направлял их на удовлетворение своего честолюбия. Он испытал немало поражений, но на склоне лет получил известность и почет, хотя это трудно назвать славой.

Спи спокойно, Шимон! Кто-то поминает тебя с почтением, кто-то до сих пор проклинает. Но вряд ли ты предпочел бы прожить свою жизнь незаметным, бескрылым обывателем...

среда, 5 октября 2016 г.

Чекистская история как руководство к действию

Вчера диссертационный совет Уральского федерального университета должен был рассмотреть вопрос о лишении Владимира Мединского научной степени «доктор исторических наук». Такое требование содержалось в заявлении, которое подала в ВАК группа ученых, состоявшая из двух историков и филолога.


Мединский после окончания журналистского факультета МГИМО защитил кандидатскую и докторскую диссертации по политологии (относительно которых высказывались обвинения в плагиате). Как историк он никому не был известен, но в 2011 году неожиданно защитил докторскую диссертацию в Российском государственном социальном университете. Этот «нучный труд» многие ученые назвали безграмотной галиматьей, опять напичканной заимствованиями и не дотягивающей даже до уровня студенческой курсовой. Поскольку мои отзывы о путинской России кое-кто считает тенденциозными, приведу ссылки .

Заседание диссертационнного совета в Екатеринбурге вчера не состоялось из-за отсутствия Мединского: министр культуры РФ сообщил, что находится в командировке в Казахстане. В течение двух месяцев будет назначена дата следующего обсуждения...

Столь пристальный интерес общественности и СМИ к «научной деятельности» министра культуры объясняется тем, что Мединский активно участвует в создании путинской имперской идеологии, раздувании великорусского шовинизма. Его «исторические исследования» - это инструкции по современной политической практике. Сам он «по долгу службы» усиливает контроль государственных структур и «патриотических сил» (православной церкви, казаков, националистических группировок) над сферой культуры. Мединский возглавляет Российское военно-историческое общество - оно не только занимается патриотическим воспитанием молодежи, но и дает российским фильмам и другим произведениям искусства экспертные оценки, на основании которых они могут лишиться финансирования по причине «необъективного освещения» определенных периодов российской или советской истории.

Мединский – большой специалист по «объективности». Тема его нашумевшей докторской диссертации: «Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины XVXVII веков». Пожалуй, он первым рассмотрел истоки нынешней глобальной русофобии в эпохе Ивана Грозного. Правда, не совсем понятно, как могли враждебные страны вести «информационную войну» против Московии при отсутствии мобильных средств связи и СМИ. Но Мединского это не смущает. Он выдвинул «теоретический» тезис: положительная или отрицательная оценка исторических событий связана не с анализом фактов, а с тем, соответствовали ли эти события интересам России.

Напомню, что высшее образование Мединский получил в МГИМО. Известно, что оттуда выходили разведчики, работавшие под прикрытием журналистского или дипломатического статуса. О научных интересах будущего историка в годы учебы не сообщается. Он получал Ленинскую стипендию, которую давали «за отличную учебу и общественную работу».

Стоит упомянуть тех, кто способствовал научному росту историка Мединского. Его научный руководитель в работе над докторской – профессор Василий Жуков. Это один из компании ранее неизвестных историков, которые сегодня важно восседают в телестудиях и дают решительный отпор «фальсификаторам истории». До развала СССР Жуков специализировался по истории КПСС и преподавал в Высшей партийной школе, ныне превратившейся в тот самый Российский государственный социальный университет, при котором Мединский защитил докторскую диссертацию.

Среди самых авторитетных мыслителей, почтительно цитируемых Мединским, - некий Олег Платонов. Он не имеет никакого отношения к русскому историку Сергею Платонову. Если тот «немного» не жаловал евреев (о чем упоминает Дубнов), то автор бульварных книжонок Олег Платонов отрицает Катастрофу, зато не сомневается в подлинности «Протоколов сионских мудрецов». Видимо, Мединского роднит с ним страсть к писательству. Литературное творчество Мединского анализировать не собираюсь. Как-то в газетном киоске в транзитном терминале аэропорта Шереметьево видел его роман в шикарной обложке: видимо, Военно-историческое общество сочло книгу достойной щедрого финансирования.

Министр культуры назвал критические высказывания о его докторской диссертации по истории «доносами» и «лысенковщиной». Исходя из этого, можно предположить, что научная дискуссия в диссертационном совете Уральского университета вряд ли состоится. Ведь министр культуры РФ очень занят и у него часто бывают командировки. Мединского потревожат, только если позволит Путин. А до этого в Уральский университет при необходимости могут наведаться и рабочие Уралвагонзавода.

Ужесточение при Путине государственного контроля над духовной жизнью общества, подавление самостоятельной мысли в стране могло бы не волновать нас, бывших советских граждан, давно проживающих в Израиле. Но проблема в том, что подмена российского школьного воспитания шовинизмом, а науки – мифологией и мистикой свойственна тоталитарным режимам и всё больше напоминает иррациональную, националистическую амосферу, которую насаждал друг почитаемого Путиным выдающегося менеджера. Диктаторы быстро переходят от теории к практике. Россия поддерживает террористические режимы по соседству с Израилем. Она устанавливает в Сирии и Иране ракеты «С-300». Как объясняют российские лидеры, это оружие не для нападения, а только для защиты. Но вполне реально возникновение ситуации, в которой оно будет защищать от Израиля его самых опасных врагов...

Судя по последнему сообщению, Путин не собирается отдавать на расправу своего министра культуры. ВАК отозвал заявление трех жалобщиков, сославшись на то, что по истечении двух месяцев такие претензии не расматриваются. То есть плагиатору и шарлатану достаточно смыться в командировку - и его научная репутация очищена! Как сказал один из авторов жалобы Ивн Бабицкий: "Мы имеем дело с секретной операцией по спасению министра".