Наша Тора по испанцу Cурбарану

Замечательная выставка открылась в Музее Израиля: «Яаков и двенадцать его сыновей». Это цикл из 13 картин кисти великого испанского художника XVII века Франсиско де Сурбарана.

Нельзя сказать, чтобы Сурбаран был хорошо известен советской интеллигенции.  Его работы находились в экспозициях Эрмитажа и Пушкинского музея. Но посетители равнодушно проходили мимо них. Сурбаран рисовал библейских героев, христианских святых, о которых в стране воинствующего атеизма никто понятия не имел. Не учили в советской школе и умению ценить тонкости живописного языка. 

В Израиле гуманитарное образование тоже хромает. Но тут любой школьник знает о праотце Яакове и его двенадцати сыновьях. Поэтому выставка в Музее Израиля вызвала немалый интерес.
 

Франсиско де Сурбаран (1598 – 1664) считается одним из выдающихся испанских художников «золотого века». Представитель севильской живописной школы, он пользовался большим успехом при жизни, работал и при королевском дворе. Сурбарана называли испанским Караваджо за колорит и искусство светотени.
 

Большинство полотен Сурбарана посвящены религиозной тематике. Быт представлен в его творчестве в основном натюрмортами и... мастерски выписанной одеждой персонажей картин. Но писал он только с натуры, благодаря чему достигал в изображении людей большой психологической убедительности.
 

История цикла «Яаков и двенадцать его сыновей» весьма интересна. Сурбаран взялся за эту работу в 1640 году и потратил на нее несколько лет. Специалисты считают, что 13 картин заказал какой-то монастырь в Южной Америке. В ту пору испанцы быстро прибирали к рукам континент, и миссионеры нуждались в наглядном материале для обращения местного населения в «истинную веру».
 

Скорее всего библейский цикл Сурбарана так и не отправился за океан. В 1727 году его приобрел на аукционе богатый португальский еврей Джеймс Мендез. В 1756 году 12 картин из 13 опять были выставлены на продажу. Их купил Ричард Тревор, епископ графства Дарем. Недостающее к тому моменту изображение сына Яакова Биньямина (эта картина сейчас хранится в английском замке Гримсторп в коллекции Уиллоби де Эресби) он заменил копией, которую заказал художнику Артуру Понду.
 

Для размещения полотен Сурбарана Тревор переоборудовал «длинную столовую» Оклендского замка. Всё это было сделано не из эстетических, а... идеологических соображений! Епископ, человек прогрессивный, выступал за уравнение в правах всех религий и считал необходимым диалог между христианством и иудаизмом.  Его гостей – в основном лиц духовного звания – в столовой встречали праотец еврейского народа и его сыновья!
 

                                     "Длинная столовая" в замке Окленд

За несколько веков Оклендский замок сильно обветшал и в двадцать первом веке уже нуждался в ремонте. Не так давно англиканская церковь собралась продать серию «Яаков и двенадцать его сыновей» - лучшую коллекцию картин Сурбарана за пределами Испании! Но тут появился бизнесмен и филантроп Джонатан Раффер. Он купил и замок, и всё его содержимое. Раффер питает честолюбивые надежды на превращение Оклендского замка в музей мирового значения. Помещения старинного здания, в том числе «длинная столовая», перестраиваются. А тем временем картины выставляются в разных странах.
 

В Музее Израиля для выставки Сурбарана выделено сравнительно небольшое помещение. В нем семья Иакова разместилась довольно плотно, и эти огромные полотна прозводят мощное впечатление!
 

Яаков и его сыновья – рожденные от нескольких жен - изображены в полный рост. Как всегда у Сурбарана, выразительны не только лица, но и фигуры, кроме того важнейшей характеристикой становятся одежда и прочие аксессуары. (Конечно, Сурбаран следует примеру других живописцев: у него древние евреи одеты по современной ему турецкой моде). Фон неважен – это небо и условные пейзажи. Художник понимает, что при изображении столь древней эпохи конкретизация ее обстановки невозможна (это бездонный колодец истории, о котором говорит Томас Манн в прологе к роману «Иосиф и его братья»).  
 

Патриарх Яаков, давший своему народу имя Израиля и разделивший его на 12 колен, - пожалуй, и на картине выглядит самой сильной и значительной личностью. В понимании замечательного портретиста могучий старец согнут не только возрастом (по библейской версии, он умер в 147 лет), но и великими драмами своей долгой жизни, читающимися на его лице. Тот, кто читал Тору, вспомнит, как Яаков страшился агрессивного братца Эсава, у которого украл первородство за чечевичную похлебку, как он страдал из-за великой любви к Рахели, как его сыновья жестокой резней в Шхеме отомстили за бесчестье своей сестры Дины. Но самой большой мукой Яакова была потеря любимого сына Иосифа, которого братья продали в рабство и которого он почти до смерти считал погибшим...
 

Первый из братьев по старшинству – Реувен. Он должен был бы унаследовать власть Яакова. Сурбаран подчеркивает его физическую мощь – недаром он обнимает колонну, которая кажется не столь уж массивной рядом с ним. Но эта картина отличается самым мрачным колоритом во всей серии, что передает драматизм судьбы Реувена. Когда-то он овладел наложницей отца, чего тот не забыл. Опущенная голова, скромная одежда Реувена напоминают о словах Яакова, предсказавшем на смертном одре будущее каждого из сыновей: «Реувен, первенец ты мой! крепость моя и начаток силы моей, избыток достоинства и избыток могущества. Стремительный, как вода, ты не будешь преимуществовать, ибо ты взошел на ложе отца твоего; ты осквернил тогда восходившего на постель мою».
 

                                                        Реувен

Главные роли в дальнейшей жизни народа Яаков отвел Иуде и Леви. Колено Иуды сохранило еврейскую государственность, а потомки Леви стали священнослужителями. Иуду у Сурбарана отличают величественная осанка, он в короне, роскошной мантии, со скипетром. Леви тоже в золоченом облачении, его проницательный взгляд (хотя и брошенный искоса) выдает ум, духовную глубину.
 

                                                           Леви

Наверняка художник долго думал о том, каким должен предстать в семейном интерьере Иосиф. Поскольку подразумевается, что сыновья изображены рядом с дряхлым Яаковом, его любимчик Иосиф - единственный ребенок от Рахели - уже не тот юный красавец, из-за которого женщины теряли голову. Это зрелый человек, и трудно сказать, насколько он соответствовал критериям мужской красоты Испании XVII  века. Тем не менее его репутацию избалованного мальчика и сердцееда поддерживает по-прежнему яркое облачение (конечно, это уже не та красивая рубашечка, из-за которой завистливые братья рассердились на Иосифа и чуть не убили): оттороченный мехом узорчатый наряд, элегантные застежки, даже на сандалиях кокетливые бантики.
 

                                                          Иосиф   

Не будучи ни искусствоведом, ни комментатором Торы, я не хочу никому навязывать свое восприятие и перечислять все 13 картин экспозиции. Выделил бы только полотно «Ашер», контрастирующее своей непосредственностью с возвышенным стилем всей серии. Яаков напророчил сыну: «Ашер - тучен хлеб его, и он будет доставлять яства царские». На картине Ашер несет корзину с хлебами, словно позаимствованную с очаровательных натюрмортов Сурбарана. То, что хлебцы свежевыпеченные и хрустящие, улавливает каждый, кто лакомился тапас на родине художника!
 

                                                           Ашер

                                                                           

Я всего лишь хотел передать свое впечатление от этой небольшой, но впечатляющей выставки. Сразу замечу, что посетить ее стоит, предварительно перечитав историю праотца Яакова и его сыновей и записавшись на экскурсию хорошего гида.
 

Если кто-то хочет посмотреть в Музее Израиля что-то «повеселей», без серьезной подготовки, то его полностью удовлетворит выставка Зои Черкасской. Но об этом я выскажусь отдельно...