Вышел в свет 41-й
номер израильского журнала «Зеркало», освещающего различные аспекты
современного искусства. У него давно есть своя международная интеллектуальная
аудитория. Сегодня присоединиться к ней посредством Интернета может любой. «Зеркало»
- и в прямом, и в метафорическом смысле – не может всем нравиться. Тем не менее
заглянуть в этот журнал стоит каждому, кто готов познавать новое, но по
каким-либо причинам застрял в давно не менявшихся эстетических представлениях.
Очередной номер
«Зеркала» заставляет прежде всего оценить подвижнический труд его редактора
Ирины Врубель-Голубкиной. Литературно-художественный журнал в «толстом» формате
издается с 1996 года и не снижает интеллектуальную планку. Его эстетическая
платформа - искусство Второго русского авангарда и многообразные художественные
явления, выросшие из этих корней. Но кругозор журнала шире: он публикует прозу
и поэзию, культурологические и философские статьи, дневники и мемуары,
манифесты и эссеистику – главное, чтобы материалы были интересными,
содержательными, написанными современным языком. Будучи членом международного
клуба русских литературных журналов, «Зеркало» считает себя частью израильской
культуры и уделяет огромное внимание истории и практике еврейского искусства. В
нем можно найти немало переводов, а также статей о любых проблемах современного
мира.
В «Зеркале»
всегда есть «ударные» материалы. Но в 41-м номере читателя ждет подлинная литературная
сенсация – дневники ныне общепризнанного классика московского андеграунда Игоря
Холина. Два блокнота передала редакции дочь поэта Арина Холина. В сущности
никаких откровений: нищий быт, скитание по чужим квартирам, загулы, мимолетные
романы, обрывки мыслей об искусстве – но именно бытие рядового советского человека
могло породить тот очистительный напор «барачных» стихов, которые пробили
первую брешь в напомаженной фальши официальной литературы.
Поэзия в 41-м
номере «Зеркала» представлена четырьмя именами – тремя поколениями. Стихи израильтянина
Михаила Гробмана, участника Второго русского авангарда, - продукт московского
концептуализма. Их иронизм, многоголосие – оболочка, скрывающая подлинное
переживание и тревожные раздумья:
Вошла саранча
человечья
В блаженные миром
поля
Закончилось время
овечье
Золою покрылась
земля...
И вырастет мелкий
народец
На месте живых
деревень
И все же не
плюйте в колодец
Напьетесь в
какой-либо день
К той же
художественной среде и литературной школе принадлежит москвич Лев Повзнер:
Нам хорошо,
Марина. Попали мы под мост;
И нас не
беспокоит хвост тех, что хотят под лед,
Как мы – Марина.
Медовый месяц наш
продлится до весны.
Четыре месяца как
минимум. И мы
С тобой безумно
счастливы, Марина.
Пишущий в Москве Дмитрий
Веденяпин на двадцать лет моложе двух поэтов, которые начинали еще в конце
1950-х, и это ощутимо в его творчестве. У предшественников абсурдизм,
литературные маски были формой выстраданного отрицания антиэстетической
действительности – у него же игра в сарказм становится самодостаточной и временами
слишком облегченной:
Конечно дело не в
бомже.
Причем тут бомж,
когда уже
Снежинки пляшут
неглиже
И свет на каждом
этаже.
Наиля Ямакова,
переселившаяся из Санкт-Петербурга в Тель-Авив, - это новое поколение русских
поэтов. Они усвоили набор приемов и просодические стереотипы реформаторов, но
возвращают поэзии лирическую непосредственность:
... Попробуй
напиши
Об облаках, о
Выборгском районе,
О звездах и о
нравственном законе,
Когда Магнитский
там один лежит
В огромной
бесконечной черной яме,
Пропробуй, напиши
теперь о маме.
Проза в журнале –
на любой вкус, но на вкус человека, избавившегося от потребности в обязательной
сюжетности и надрывной душевности.
Валерий
Айзенберг, перемещающийся между Москвой, Тель-Авивом, Нью-Йорком, набрасывает
сменяющиеся, как в калейдоскопе, картинки эмигрантской одиссеи. Москвич Сергей
Волченко погружен в сегодняшний российский сюр. Один из крупнейших писателей
эмиграции Николай Боков давно живет в Париже, но остается очень русским в своих
неторопливых наблюдениях за французской жизнью и отстраненных размышлениях о
ней.
Трудно поверить,
что кого-то не поразит небольшой рассказ «Изгнание дурных снов» японского
писателя Кэйты Дзина в мастерском переводе Лены Байбиковой. Не буду топорным
изложением лишать читателя самостоятельного открытия нового литературного явления. Скажу
только, что, на мой взгляд, это конгениально "Хазарскому словарю" Милорада Павича,
который взволновал русскоязычную интеллигенцию в 1990-е.
В число самых
блестящих авторов «Зеркала» входит художник и писатель Валентин Воробьев. Он
эмигрировал в Париж в 1975 году. Увезенная им фантастическая информация о жизни
лидеров послевоенного неофициального искусства, о взаимоотношениях между
большевистским режимом и художниками пополнилась на Западе не менее шокирующими
сведениями. В очередную главу его мемуаров-исследований «Голая Валька»
вместились и рассказ о самодурстве Хрущева на выставке в Манеже, и
отвратительная история «работы» НКВД с русской эмиграцией. Тем, кто читал глянцевые
биографии героев советской маскультуры, придется с ужасом взглянуть на такие
фигуры как «опальный» художник Роберт Фальк или дочь Цветаевой Ариадна...
Эссеистика
«Зеркала» не утомляет скучным философствованием – это живой разговор на любые
темы, всегда интересные и актуальные.
Художник и
писатель Юрий Лейдерман, живущий в Москве и Берлине, участвующий в престижных международных
выставках, начинал в известной группе «Медгерменевтика», отличавшейся
рафинированным интеллектуализмом. Его «Моабитские хроники» - это непростые
раздумья о современном искусстве профессионала, подкупающего душевным здоровьем
и непосредственностью. Сложные мысли перемежаются рассуждениями... о последних
спортивных событиях или о своем коте! Все это написано легко и изящно:
«Я смотрю футбол
и занимаюсь живописью. Но в наслаждении футболом меня пронизывает мысль о
смерти. Зато я не думаю о ней, когда пишу картины. Между ними, правда, еще
проносится музыка. Вихрем, завесой, уроком счастливого умирания».
Одна из
антиинтеллектуальных росийских проблем – пьянство. Алексей Плуцер-Сарно в
отрывке из готовящейся к печати книги объясняет эту национальную трагедию не
социальными причинами, а древними языческими архетипами!
«Французский
израильтянин» Аркадий Недель, философ, писатель, полиглот и ученик самого
Дерриды, в беседе с Ириной Врубель-Голубкиной устраивает безжалостный разнос демократии и духовности Запада, а заодно объясняет, что Интернет – не
технический инструмент, а модель устройства Вселенной.
В заключение
предупрежу: некоторые читатели, впервые заглядывающие в «Зеркало», сразу с
неприязнью его захлопывают. Особенно те, кто вырос на водянистой советской
поэзии и прозе, на мишках в сосновом бору. Но искусство непрерывно обновляется.
Людям, желающим понимать современные эстетические коды, стоит расширять свой
кругозор – это дается не сразу.
Не сомневаюсь,
что эта статья возбудит кое-кого из моих «друзей», с маниакальным занудством
выискивающих, кому и за сколько я продаюсь. Кто-то скажет, что если мой сайт «дотируют»
не Авода и не Лапид, то уж точно тайные миллионеры Гробманы! Я не доктор, мне на
это ответить нечего. Можно читать «Зеркало», можно читать другие современные
издания. Но ТАКОЕ чтение гораздо полезней хождения на вечера сиплых бардов и
перемешивания грязи в Фейсбуке.
Комментариев нет :
Отправить комментарий