Культура между прошлым и будущим

Вышел в свет 45-й номер «Зеркала». Этот литературно-художественный журнал всегда не похож на другие аналогичные издания. Чем он не похож на сей раз?

В обойме «толстых» русских журналов «Зеркало» выделяется тем, что не стремится вписаться в российские культурные координаты. Это израильский журнал, который ощущает себя в контексте международных проблем – эстетических, философских, социально-политических. Его редактор Ирина Врубель-Голубкина и идейный вдохновитель Михаил Гробман, активные участники Второго русского авангарда, подбирают литературные произведения, статьи, эссе, интервью, которые знакомят читателя с важнейшими событиями в современном искусстве и общественной жизни.

Ирина умеет найти для каждого номера «Зеркала» тему, которая интеллектуально объединяет его материалы, придает журналу композиционную стройность. На мой взгляд, в 45-м выпуске такой сквозной идеей является поиск современной культурой своих исторических корней.

Характерно, что журнал открывается поэмой Марии Степановой «Война зверей и животных». Не надо быть большим эрудитом, чтобы сразу вспомнить античную «Войну мышей и лягушек», автор которой пародировал эпос Гомера. Литературные игры появились на два с лишним тысячелетия раньше постмодернизма.

Поэма Степановой построена на центонном принципе – использовании чужих строчек. Но тут двойная игра: цитаты не дословны и тоже обыгрываются:

Слева кудри токаря

Справа генерала

Не лепо ли, граждане

Старыми словесы

Начати молчати

Но я умел бы жить и умереть в париже

Когда бы не было чего-нибудь поближе

Название поэмы не только пародийно – в ней действительно мелькают образы войны:

как уходят под воду сплоченные косы сельди

танковые части поблескивают на мостах

вносят на блюде заплатку снеди

стынущую в соляных цветах

Увы, это мелькание в калейдоскопе, где нельзя зафиксировать мысли, а тем более переживания автора. Может, это было принципиальной задачей поэмы и безоценочность заложена в заголовке: животные против зверей?.. Если здесь и намечался какой-то пафос, то назойливая центонность его уничтожает.

Тексту Марии Степановой присущи ее обычные мастерство, плотность стиховой массы. Но приходится задуматься о том, что период игр в русской поэзии затянулся. Когда-то стилистические забавы концептуалистов были издевательством над казенным стихом, над соцреализмом. Сегодня в российском искусстве есть проблемы, но литература меньше всего подвергается давлению. Ситуация определилась, есть о чем переживать. Можно, как когда-то выразился Саша Гольдштейн в одном из своих лучших манифестов в «Зеркале», вести «огонь прямого разговора».

После напряженного постижения суперсовременной поэзии Степановой испытываешь облегчение и радость, обнаружив в поэтической подборке «Зеркала» немудреный реализм москвича Данилы Давыдова:

Меня увольняют с работы

И в сущности правда тут есть

Нельзя уж таким беззаботным

Под сорок в профессию лезть

Конкретика есть и у Виктора Iванiва, и у Федора Сваровского, и у Ивана Соколова, но она размыта прихотливыми ассоциациями. Поэзия изощренно-красивая, тем не менее, как в кинозале, хочется крикнуть механику: «Резкость!».

Вот у кого хватает резкости, так это у Михаила Гробмана. Ветеран русского авангарда постоянен в любви и ненависти, он по-прежнему не может пройти мимо нескольких сакральных надгробий, не плюнув на них.

И мы, мальчишки, возле мавзолея

Гоняли с черепом божественным футбол

Мы били по макушке не жалея

И череп был на нас совсем не зол.

Сегодня список сакральных мест расширился. Гробман бесстрастно констатирует:

Крымнаш – кричал один послушно

Другой на Бога уповал

Но эти уже не волнуют поэта. А вот евреи должны предъявлять моральный счет себе – о чем напоминает Гробман, который увековечил в своей известной картине изменившего вере соплеменника.

Мы стояли на запятках

Самых развитых идей

Мы работали на грядках

Русской родины своей

Но когда сидим мы ныне

И евреи в нас плюют

Горьким запахом полыни

Отдается сей уют

И никто нас не укроет

Только спросит где твой брат?

А душа все ноет, ноет

Ей так хочется назад

Прозы в этом номере «Зеркала» немного. Неординарна «Хроника береговых движений» молодого Станислава Снытко из Санкт-Петербурга:

«В полупустой комнате, освещенной тусклой лампочкой, находится человек. Он неподвижно сидит в кресле перед мерцающим кинескопом, на коленях раскрыта газета, всегда на одной и той же странице. Иногда человек протягивает руку за стоящей на полу бутылкой пива и совершает глоток. Выражение лица говорит о том, что пиво нестерпимо гадкое. Как только бутылка пустеет, открывается дверь, в комнату входит другой человек с новой бутылкой пива, убивает предыдущего и занимает его место».

Сценарная форма, силуэтность персонажей, пунктирность повествования слегка напоминают «Проект революции в Нью-Йорке» Алена Роб-Грийе. Опять вынужден констатировать: жаль, что мастерство в отделке формы не коррелируется с той реальностью, которую очень хотелось бы увидеть в современной русской прозе. Эти претензии трудно предъявить Леониду Сторчу. Он ныне проживает в Бангкоке и имеет право вдохновляться тамошней экзотикой. В «Зеркале» - два его прекрасных рассказа о Таиланде. Великолепно выписаны герои, виртуозно передана на русском языке их речевая манера. Современно, но в лучших традициях всемирно отзывчивой литературы.

Те культурные пласты, которые в литературной части «Зеркала» раскрошены в ассоциациях и аллюзиях, тщательно исследуются в эссеистике журнала. Вадим Захаров, один главных деятелей московского концептуализма 1980-х годов, пытается определить суть и границы этого уникального эстетического явления. Он выполняет задачу не сухо-теоретически, а как художник: наглядно-образно. Некоторые мои эстетические сомнения укрепило его признание: «Мне холодно... Пространство современного искусства становится все более чужим, механизированным, агрессивным и одновременно пресным, слабым, пустым. Я все реже нахожу в себе желание вступать с ним в какие-либо отношения».

Вышедший из той же московской среды художник и писатель Юрий Лейдерман в причудливо-фантастическом эссе «Матисс (и др.)» удаляется от современного искусства в прошлое: Матисс, Сезанн, Пикассо, Дюшан, Мопассан, Бодлер, де Сад! А что в будущем?..

Дмитрий Бавильский, известный российский поэт, прозаик, критик, предстает во всех своих испостасях в изысканном тексте «Запретный город». Он взволнует каждого, кто любит Венецию, а у не видевших ее вызовет желание немедленно отправиться туда. Это и набросанные точными мазками картины сказочного города, и профессиональный анализ творчества великих венецианских мастеров, и экскурсы в смежные области европейской цивилизации.

Не случайны коннотации, вызываемые заголовком. Бавильский высказывает неожиданную мысль о тоталитарных корнях венецианской культуры. Работы Тьеполо заставляют его вспомнить росписи... Александра Дейнеки в Челябинском оперном театре и потолки Волгоградского вокзала! Продолжая «русско-итальянскую» линию, автор решается на горькое пророчество: «Чем хуже (ужаснее, тяжелее) будет наша русская жизнь, тем чаще и охотнее мы станем сбегать в Италию... Возможно, дело тут еще и в том, что, помимо тоски по жизни, нас преследует тоска по зрелой и насыщенной культуре... У русской культуры почти всегда проблемы с контекстом: она состоит из разрозненных жестов, зачастую единичных в своем околотке, густого бульона не образуется – слишком уж велика территория, слишком уж много людей, плевать хотевших на «спорт высоких достижений».

Лёля Кантор-Казовская – искусствовед широкого кругозора. Будучи специалистом по европейской архитектуре XVIII века, она обладает той эстетической базой, которая позволяет ей свободно ориентироваться в современном искусстве и осознавать его тенденции. В этом номере «Зеркала» опубликована ее статья «Архитектурные фантазии Пиранези». Это очень тонкий профессиональный анализ раннего творчества итальянского архитектора и художника. Исследователь выявляет влияние античности на его работы, которые не потеряли своего значения в эпоху авангарда.

Логично завершает построение журнала беседа Ирины Врубель-Голубкиной с философом и писателем Аркадием Неделем. Разговор охватывает огромные пространства культур – от древних шумеров до Фуко и Делеза. Это не «игра в бисер» - главное внимание уделено современному миру: судьбе капитализма, глобализации, столкновениям цивилизаций, ближневосточной ситуации.

Каждый читатель с серьезными интересами найдет в «Зеркале» что-нибудь важное для себя. В бумажной версии журнал найти трудно. Но есть Интернет: zerkalo-litart.com.