вторник, 13 августа 2013 г.

Уж не пародия ли он?

Лирическое творчество Сальмана исчерпывающе определяют слова, сказанные совсем по другому поводу: «Ничего личного».   


Не помню, когда видывал в Израиле изданную русскоязычным поэтом книгу такой толщины, как сборник Михаила Сальмана «Сам по себе». Почти 300 страниц, около тысячи стихотворений! Некоторые классики умерли, не приблизившись к таким валовым показателям.
Михаил Сальман родился в 1950 году в Баку, откуда в 1991 году репатриировался с семьей в Израиль. Сборник «Сам по себе» издан Международной Ассоциацией «Израиль – Азербайджан». Очень теплое предисловие написано прекрасным писателем Чингизом Гусейновым. Правда, его восторженная характеристика не подкреплена ни одной цитатой. Тем не менее я, предвкушая редкую радость открытия нового таланта, погрузился в чтение.
Поначалу мне пришлось перечитывать стихи по нескольку раз. Дело в том, что я не мог уловить смысл и отнес это на счет слишком торопливых пробежек по текстам. Но как я ни вникал в двустишия, которыми любит завершать свои миниатюры Сальман, ничего кроме банальности не находил:

Каждый день идет в прогул, -
Если жизнь пустая.   

Узнаем всему мы цену
Лишь за миги до одра.

Собаке так легко залаять,
Как нам кому-то сделать боль.

А иначе – стих не делай,
Если им не занемог.

Уже в процитированных отрывках можно заметить проблемы с русским языком. Это не только знаки препинания, за которые в принципе отвечает корректор. Поэт более чем призвольно расставляет ударения: нЕжна, краткИ, ценнЫ, максИмы, ритОр. У столь производительного труженика пера на полке должны стоять хотя бы БТС и «Орфоэпический словарь».
Автор часто и как-то странно употребляет слово «делать». Можно было бы заподозрить, что по основной профессии он слесарь или столяр, но в аннотации говорится – историк.
Хотя стихи Сальмана претендуют на глубокомыслие, до подразумеваемых глубин трудно добраться из-за корявости синтаксиса: «Я сделать в смерть хочу бросок».

Иногда строку невозможно произнести ни вслух, ни про себя (не из-за неприличия – впрочем, об этом позже...). Что такое – «камюмне»?  А это из горделивого признания: «Что Юнг, Камю мне или Фромм».

Зато когда стих обретает легкость – это частушечный разухабистый ритм, не очень подходящий для философской лирики:

Как о двери нос расквасил,
Но в покои не попал,
Синяками разукрасил
Лика мудрого овал.
Если встретите, не дрейфьте,
Не разбойник я, не тать.

Тяжело живут на свете
Те, кто любят помечтать.

Впрочем, ни философии, ни лирики, ни просто связи между строками тут найти нельзя. Увы, главная беда Сальмана – отсутствие внятности. Возможно, он даже знает, что хочет сказать, но отсутствие логики развития мысли, разорванность и туманность ассоциаций оставляют читателя в недоумении.

Сальман назвал свой сборник: «Сам по себе». Но поэт не бывает сам по себе – уже сам факт употребления русского языка и проживания в какой-то эпохе прикрепляет стихотворца к определенной литературной традиции. Сальман декларирует свою приверженность русской классической поэзии. Но, чтобы делом доказать это, недостаточно нескольких полуукраденных полуцитат, к примеру, полупастернаковского - «Как вены, душу отворю».
Бывает, что поэт развивается «сам по себе», без наставников и литинститутов. Я не знаю, посещал ли Сальман какие-то литературные студии, но к возрасту, деликатно говоря, зрелому он не усвоил простейшей истины: поэзия – самораскрытие ни на кого не похожего человека и потому должна быть конкретна. У Сальмана совершенно нет конкретики – ни поэтических подробностей, свойственных классике, ни выразительных деталей, создающих драматизм стихов Красовицкого, Сатуновского, Слуцкого, Бродского. Лирическое творчество Сальмана исчерпывающе определяют слова, сказанные совсем по другому поводу: «Ничего личного».   

Предлагаю еще одну цитату и объявляю мини-конкурс на лучшую интерпретацию. Кто это? Что это? О чем это? 

В женском космосе – внутри
Сделаю виточек,
А потом, и два, и три,
И еще разочек.
Это, - как мой звездный час
На мужской орбите...

Только звезды вокруг нас,
Ну, и я – Юпитер.       

Когда в стихах нет примет времени, быта, духа, приходится заполнять сотни страниц ничего не выражающими метафорами и разными пошлыми абстракциями: душа, сердце, маски, добро, зло, поле, лес, чаща, пути, распутья, космос. Все это вызывает у читателя не мысли, не чувства, а только скуку и зубную боль.

Сборнику Михаила Сальмана предпослан подзаголовок: «Стихи о любви». Про это тут много, и местами даже проклевывается эмоциональность. Правда, нюансов страсти, оригинальности любовных драм, элегантности изложения искать не стоит. Набор употребляемых слов весьма однообразен и бесхитростен – как у подростка, мучительно мечтающего об избавлении от невинности и получающего некоторое облегчение от вербализации своих гормонных бурь. Сохранение юношеского темперамента – завидное достоинство, но не совсем поэтического свойства.

Столько лет минуло с юни,
А любовь не умерла,
Как вчера, пускаю слюни,
Лишь представлю: ты гола.

На расстоянии руки, а не потрогать,
Грудь зрелую в экстазе мне не сжать...

Снимала трусики и лифчик
И, поводя слегка бедром,
Мне говорила: «Ты – счастливчик,
Таким владеющий добром...»
А я, конечно, был не против,
Отзывчив, чисто по-мужски,

И подчинялся зову плоти,
Целуя твердые соски.

Мальчишеская озабоченность прорывается даже в «нейтральной» тематике:

Деревья делают стриптиз,
Как будто вышли на подмостки...
И вот уже последний лист
Летит, как трусики, с березки.

Редко приближаясь к реальности, поэт забывает еще один важнейший закон лирики: ее герой, как и в прозе, должен обладать какими-то устойчивыми чертами. Так у Ильфа и Петрова один симулянт объясняет в сумасшедшем доме другому симулянту, что если тот придумал себе манию, то менять ее уже нельзя.

Лирический герой Сальмана то уверяет, что он оптимист, то признается в слабости и разочарованности, то клянется в вечной страсти к законной спутнице жизни, то пошаливает на стороне. Еще хуже то, что он забывает... свою половую принадлежность!

Да, да, часть любовных признаний написана от имени женщины. Когда под одной обложкой эти стихи соседствуют с мужской эротикой, читатель пугается: неужели творческий процесс прервала операция по изменению пола?

Поэту-мужчине не запрещается устремляться своей фантазией в область женских эмоций. Как говорил Жванецкий: «И я уже никогда не буду женщиной. А интересно, что они чувствуют». Но в поэзии такие метаморфозы должны быть литературно мотивированы. Например, заголовком: «Раздумья верной жены» или «Исповедь горянки» и т. п. Можно выделить «женские» стихи в отдельную главу сборника, подобрав ей красивое название. Известен такой прием как литературная маска – можно придумать женский вариант Козьмы Пруткова. Но это тонкая и ироничная литературная игра, не совсем сочетающаяся с топорностью сексуальных откровений Сальмана.

Вообще, создается впечатление, что поэт торопится увеличить «вал» и не считает нужным работать над отдельными единицами продукции. Да и сборник «Сам по себе» явно подготовлен в спешке. Достаточно упомянуть, что много стихотворений напечатаны в нем по два раза! Например, «Искал я истину в вине», «О, это волшебство касаний», «Меня в темницы заточали» и пр. Впрочем, это одно из проявлений растрепанности формы и содержания у Михаила Сальмана.

Кто-то меня одернет: «Ты изгиляешься, а такой профессионал как Чингиз Гусейнов хвалит Сальмана». Мне на это нечего ответить. Я анализирую сборник стихов, а не предисловие к нему. Пусть и о первом, и о втором судят читатели. 

В одном из своих произведений Сальман пишет с нескрываемой гордыней: «Еще я не разобран на цитаты». Ох, не накаркал бы!..

4 комментария :

  1. 100%! улыбнуло.. )))

    ОтветитьУдалить
  2. Яков, этот "поэт" - КОНЧЕНЫЙ графоман. а Вас он может просто на дуэль вызвать - обидчив как девушка-подросток. честно.

    ОтветитьУдалить
  3. Про обидчивость - в точку!

    ОтветитьУдалить
  4. Пожилой дядя, немедленно банящий за любые сколько-нибудь критические отзывы на его банальности. В остатке — дифирамбы поклонников великого Сальмана...

    ОтветитьУдалить